Шрифт:
Испанский диктатор своих заключенных помиловал, создав таким образом прецедент и поставив в неловкое положение Кремль. А тут еще Брежневу начал названивать американский президент Никсон. К нему присоединились главы девятнадцати европейских государств, которые тоже просили советские власти отменить смертные приговоры.
Брежнев уступил. Смертные приговоры Кузнецову и Дымшицу были заменены на пятнадцать лет тюрьмы.
Кузнецов из определенного ему срока отсидел девять лет. К нему в мордовский лагерь часто приезжала Елена Боннэр, привозившая шариковые авторучки с особо тонкими перьями. Кузнецов в тюрьме писал книгу, которая благодаря Боннэр и Сахарову была переправлена на Запад и в 1973 году вышла в Италии под названием «Лагерный дневник». Сахаров по просьбе Боннэр обратился к президенту США с ходатайством вступиться за Кузнецова и других узников.
В 1979 году его и еще четверых угонщиков обменяли на шпионов, арестованных в Америке. Кузнецова лишили советского гражданства и предписали покинуть пределы СССР в течение двух часов.
Ныне он — гражданин Израиля. Некоторое время жил в Германии, работал на радио «Свобода». Сейчас редактирует самую крупную русскоязычную газету в Израиле.
Возвращаясь к событиям шестидесятых-семидесятых годов, он так сказал журналисту Феликсу Медведеву:
— Я всегда хотел уехать из страны. Сознательно. Это было мечтой моего детства. Отчасти от этого я и стал с ранних лет антисоветчиком, и в отличие от многих других я более категорически не принимал советскую систему. Бескомпромиссно. Плюс к этому я еще и сионист.
НЕДООЦЕНКА АГЕНТУРНЫХ СВЕДЕНИЙ
Анатолий Михайлов, бывший старший сержант из личной охраны Хрущева, рассказал совершенно не похожую на все ранее известные историю возвращения Никиты Сергеевича в Москву на пленум ЦК, на котором его сняли со всех постов «по состоянию здоровья».
Так вот, Хрущев якобы подозревал, что в Кремле — заговор, и потребовал сначала от командира экипажа, а потом и от охраны лететь на Киев.
Но летчики не открыли дверь кабины, наглухо задраенную изнутри. Им категорически запрещалось это делать в полете.
Так отреагировала и охрана, которой по инструкции тоже не было положено вступать в разговоры с охраняемым лицом.
Тогда Хрущев якобы обратился к майору, командиру одного из подразделений охраны:
— Полковник! Ты — Герой Советского Союза! Поворачивай на Киев. Это — мой приказ!
Майор не проронил ни слова в ответ. Тогда Хрущев с отчаянием крикнул охранникам:
— Ребята! Вы все — Герои Советского Союза! Летим на Киев. Там наше спасение…
И снова молчание.
Хрущев все понял и молча удалился в свой салон.
После приземления во Внуково, увидев, что его никто не встречает, он набросился на второстепенных работников ЦК:
— Предатели! Перестреляю, как собак…
Силы оставили его, и все услышали глухие рыдания вождя, прерывавшиеся проклятьями и угрозами.
В 1997 году автор этой книги рассказал услышанную историю бывшему начальнику управления кремлевской охраны генерал-полковнику КГБ Захарову. Николай Степанович рассмеялся:
— Байки. Такого не было.
— А как было, Николай Степанович?
И Захаров повторил хорошо известную историю возвращения Хрущева — ту, которую впервые обнародовал в 1988 году в журнале «Огонек» Сергей Никитич Хрущев.
По версии сына Хрущева, тоже летевшего в том самолете, отец с Микояном все полетное время провели в хвостовом салоне. В аэропорту Внуково-2 их встречали только председатель КГБ Семичастный и начальник управления охраны Чекалов.
Это был недобрый знак. Обычно члены Президиума ЦК гурьбой приезжали встречать Хрущева.
Семичастный подошел к главному пассажиру и вежливо, но сдержанно поздоровался:
— С благополучным прибытием, Никита Сергеевич. Все собрались в Кремле, ждут вас.
Хрущев повернулся к Микояну, который отдыхал вместе с ним, и спокойно, даже как-то весело произнес:
— Поехали, Анастас.
На мгновение задержавшись, он поискал кого-то глазами. Увидев личного пилота Николая Ивановича Цыбина, с которым летал еще со времен Сталинградского фронта, улыбнулся, сделал шаг в его сторону, пожал руку, благодаря за полет. Все, ритуал выполнен.
Хрущев с Микояном сели в длинный «ЗИЛ-111» и покатили в Кремль. За ними на «Чайке» — Семичастный.
Такая вот хроника прибытия. На политическом уровне. А на оперативном?
В постсоветское время появились некоторые новые любопытные подробности, изложенные людьми калибром помельче. Из тогдашних политиков к середине девяностых годов в живых никого не осталось — у них и во время описываемых событий возраст был преклонный, а вот оперативники были помоложе. Выяснилось, например, что, когда Брежнев с соратниками в Кремле вынашивал планы смещения Хрущева, вплоть до его физического устранения, жены Леонида Ильича и Никиты Сергеевича безмятежно отдыхали на курорте в Карловых Варах. Нина Петровна вернулась домой уже никем.