— Друзья! Мои верные друзья! — дю Борд упрашивал толпу.

— Пошел прочь, профессор!

— Нам не нужна твоя математика!

— Ты нам не друг!

Пьер попытался снова:

— Сегодня солнце увидело поднимающуюся страну. Сейчас Год номер Один, первый год Новой Эры Свободного Человека. Мы видим — он остановился, чтобы перевернуть страницу написанной речи…

— Мы видим дурака!

— Иди к своим дамам и господам!

— На виселицу аристократов!

— На виселицу аристократов!

— На виселицу аристократов! — был обычный клич этих дней, подхватываемый толпой на улицах.

Пьер дю Борд внезапно подумал о большом парфюмерном магазине за рекой, на Монмартре, не более чем в двухстах метрах от этого самого места. Магазин был закрыт и заколочен, пудра и ленты сейчас не находили покупателей. Но во время своих длинных полуночных прогулок по городу дю Борд видел, что задние комнаты были освещены. Кто-то прятался там. Кто, кроме ненавидимых аристократов, неспособных найти более безопасное место или покинуть страну?

— Я знаю, где прячутся аристократы, — сказал он.

— Где?

— Скажи нам! Скажи нам!

— Следуйте за мной! Дю Борд спрыгнул со скамьи, которую он использовал как подиум, и проложил себе путь сквозь толпу. Ближайший мост через реку был правее, и когда он повернул к нему, толпа последовала за ним, как цыплята за курицей. Несколько солдат в новых республиканских кокардах незамеченными присоединились к народу.

Еще больше людей он собрал, поднявшись на каменный мост. И к тому времени, когда Пьер пришел в нужное место, вокруг него было сотни сотня шумных парижан. Он остановился перед темным зданием магазина и указал рукой на высокое окно, в котором можно было разглядеть слабые отблески света.

Камень из мостовой пролетел над головой Пьера и ударился в доски, которыми крест-накрест была заколочена дверь.

Свет мигнул и погас. А улица внезапно осветилась факелами, которые зажгла толпа.

Полетели камни, разбивая стекло нижних окон и сбивая штукатурку.

— Выходите! Выходите! Аристократы!

Дю Борду казалось, что любая толпа носит с собой все эти свои орудия: факелы, толстые дубинки, гнилые овощи, толстые бревна для тарана. Без единого слова с его стороны, она начала осаду, действуя, как регулярная армия: разбивая двери, окна, даже оконные рамы; запугивая обитателей шумом и криками.

После десяти бешеных минут трое престарелых людей были вытащены из дома. Судя по их одежде и бородам, они могли быть кем угодно — аристократами, нищими или же семьей владельца магазина. Но в свете факелов они выглядели очень подозрительно, так что их несколько раз ударили дубинками и передали солдатам.

Шестеро гвардейцев подхватили их и быстро увели. Капитан повернулся к Пьеру и положил тяжелую руку на его плечо.

— А теперь вы, господин. Кто вы такой, и что вы знаете об этих людях?

— Я Пьер д… — частица «дю», придававшая ему дух аристократизма, застряла в горле. — Я гражданин Борд. По профессии ученый. По вере — революционер.

— Пройдемте с нами, гражданин Борд. У нас есть инструкции относительно таких, как вы.

Они привели Пьера Борда в комнату в Консьержери. Ее темные обитые деревом стены и тяжелые парчовые драпировки были освещены множеством ламп, с вывернутыми до предела фитилями. Какая чрезмерная трата масла в такое тяжелое для нации время!

В круге света находился маленький человек, аккуратный и чопорный, одетый в шелковый сюртук и темные, обтягивающие штаны. Он поднял голову от бумаг, которые держал в руках, и по-совиному посмотрел на Борда и его эскорт.

— Да?

— Этот человек выследил семейство де Шене. Мы привели его сюда прямо из толпы, которую возглавлял.

— Настоящий зачинщик, да? — аккуратный маленький человек посмотрел на Пьера более внимательно. Его глаза сузились, и, казалось, отражали свет ламп.

— Может ли он убеждать?

— Могу, Ваша честь, — ответил Пьер.

— Не честь, парень. Мы теперь отошли от этого.

— Да, сударь.

— У вас академическое образование, не так ли? Вы юрист?

— К сожалению, нет, сударь. Классические языки, латынь и греческий, по преимуществу греческий.

— Не имеет значения. Мы поднялись над условностями старых темных времен Людовиков. Итак, вы желаете его?

— Желаю чего, сударь?

— Места в Конвенте. У нас есть вакансии среди «монтаньяров» и три из них — мои, как плата за талант руководителя.