…Надо хорошо выспаться. Завтра — решающий день проекта.

Как долго я спал? Наверное, несколько часов. Потом меня что-то разбудило.

Дверь открыта, и я слышал шаги.

Я лежал, окончательно проснувшись, но не открывая глаз, и ждал.

Затем вспыхнул свет, сталь сверкнула у моей головы, и чья-то рука легла на плечо.

— Вставайте, мистер, — проговорил кто-то.

Я притворился, что медленно просыпаюсь.

Их было трое. Свет ослепил меня, и я протирал глаза, ощущая в двадцати дюймах от своей головы дуло пистолета.

— Какого черта? — осведомился я.

— Нет, — сказал человек с пистолетом, — вопросы будем задавать мы, а ты — отвечать. Других вариантов не будет.

Я сел, привалившись спиной к переборке.

— Ладно, — сказал я. — Чего вам надо?

— Кто ты?

— Альберт Швейтцер.

— Мы знаем, что ты так себя называешь… Кто ты на самом деле?

— Он и есть, — ответил я.

— Нам так не кажется.

— Извините.

— Как и вы нас.

— Ну?

— Расскажите нам о себе и о своем задании.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Встать!

— Тогда будьте любезны подать мне одежду. Она висит на крючке на двери душевой.

Вооруженный повернулся к напарнику:

— Возьми, обыщи и подай ему.

А я оглядел его.

На нижней части его лица была косынка. Так же, как и у другого парня, который походил на профессионала. Но о масках больше заботились любители. Это был лучший вариант — скрывает очень мало, но основное: нижняя часть лица очень легко идентифицируется.

— Спасибо, — сказал я, когда один из них швырнул мне мой синий халат.

Он кивнул, и я набросил халат на плечи, сунул руки в рукава, запахнул полы и сел на край кровати.

— Ладно, — сказал я. — Чего вам надо?

— На кого ты работаешь? — спросил первый.

— На проект «Румоко».

Он слегка ударил меня левой, крепко держа пистолет.

— Нет, — пояснил он, — поподробнее, пожалуйста.

— Я не знаю, о чем говорить. Можно закурить?

— Давай… Нет, погоди-ка, дай-ка сюда. Я не знаю, что там у тебя может быть в пачке.

Я взял сигарету и затянулся, глубоко вдыхая дым.

— Я так и не понял, — сказал я. — Объясните мне, что вам надо, и, может быть, я вам смогу помочь. Мне ни к чему неприятности.

Казалось, это слегка успокоило их, потому что они оба вздохнули. Человек, задававший вопросы, был повыше. Думаю, что и тяжелее. Фунтов, этак, двести, думаю.

Они уселись на ближайшие стулья. Пистолет опустился на уровень моей груди.

— Расслабьтесь, мистер Швейтцер. Мы тоже не хотим неприятностей, — сказал один из них успокоенно.

— Отлично, — проговорил я. — Спрашивайте, и я охотно отвечу вам. — Я, естественно, приготовился врать. — Спрашивайте.

— Вчера вы ремонтировали агрегат Джи-9?

— Думаю, это всем известно.

— Почему вы это сделали?

— Потому что могли погибнуть двое людей, а я сумел найти неисправность.

— Откуда у вас такие знания?

— Господи, да я же инженер-электрик! Уж я-то знаю, как ликвидировать замыкание. И большинство на это способно.

Высокий посмотрел на коротышку, и тот кивнул.

— Тогда почему возмущался Асквит? — снова спросил высокий.

— Потому что я мог нарушить регулировку прибора, — ответил я. — Я не имею права обслуживать такие приборы.

Он кивнул снова. У обоих были черные, очень чисто выглядевшие волосы и хорошо развитая мускулатура. Это отчетливо просматривалось под их легкими рубашками.

— Вы похожи на простого обычного человека, — заговорил высокий, — такого, что попал в школу по своему выбору, учился, остался холостяком, получил работу. Может, все обстоит именно так, как вы сказали, и мы принесем вам беду. Тем не менее, обстоятельства вызывают подозрения. Вы ремонтировали комплекс механизмов, который не имели права ремонтировать…

Я кивнул.

— А почему?

— У меня смешное отношение к смерти. Не люблю почему-то смотреть, как погибают люди, — сказал я. — И потом: на кого вы работаете? Чья-то разведка?

Коротышка усмехнулся. Высокий сказал:

— Этого мы не скажем. Ты, очевидно, это понимаешь. Нас интересует одна странность — почему ты так явно спокойно отнесся к тому, что было абсолютной диверсией?

«Так», — сказал я себе.

— Я выполнял свой долг, — сказал я вслух.

— Ты лжешь. Люди не выполняют свой долг так, как сделал это ты.