– Что еще за фокусы?..
– Журавлев настороженно озирался.
– Похоже на приглашение, а?..
– Он прищурился, стараясь хоть что- нибудь разглядеть в глубине. Противоположный конец туннеля терялся в дрожащей дымке.

Янсен вздохнул, взял себя в руки.

– Пойдем, Глеб! Он где-то там...

– Может, все-таки возьмем другой краулер?
– проговорил Журавлев. Янсен покосился на развороченный вездеход, на черные перепаханные полосы за ним.

– Лучше пешком!
– сказал он твердо.

Вдруг в наушниках слабо зашуршало - как песком по бумаге. Резко щелкнуло. И сразу - громкий, беспорядочный шум радиоэфира. Захлебывающаяся многоязычная речь, обрывки музыки, песен, вой помех... Словно кто-то быстро крутанул верньер дрянного приемника где-нибудь на Земле.

У Янсена зашевелились волосы. "Откуда?"

Щелчок. Шум оборвался. Секунда-другая тишины. И вдруг - крик, дикий крик смертельно испуганного человека.

Янсен обмер: "Гера?!."

Шорох, глухая возня... Хлопок! Похоже на выстрел. И - откровенный вопль боли!

Не сговариваясь, оба сорвались на бег. Казалось, передатчик работал в двух шагах, где-то в глубине туннеля...

Узкие стены "дышали", вздрагивали от топота ног, выгибались, словно живые.

– Кажется, здесь!
– Журавлев круто остановился, ткнул рукой в боковой свод.

У Янсена пересохло в горле. Вспомнился дымный луч из тумана - в упор, обгорелый краулер. В ушах еще стоял крик...

Накатил страх. Первобытным ужасом заледенило мозг, сковало. Янсен оцепенел. Краем глаза заметил, как посерело лицо Журавлева...

И тогда изжелта-белая завеса перед ними расступилась.

В нескольких шагах, глубоко утопая в рыжей траве, лежал человек в скафандре. Скрюченные пальцы в перчатках врылись в землю. Чуть подрагивал светлый хохолок на голом затылке. Герман! Сорванный шлем валялся тут же...

Янсен пошатнулся, не чувствуя ног, шагнул вперед.

В скафандре, точно посредине спины, чернела страшная обгорелая рана.

Подскочил Журавлев, присел, оскалился...

Янсен невидяще озирался, его мутило.

– Убили, Петр!..
– Голос командира звучал глухо.
– Похоже, излучатель...

Журавлев подсунул руки, хотел перевернуть. Отшатнулся. "А черт!.."

Тонкие рыжие колючки снизу прошивали скафандр Германа насквозь, впивались в тело. Везде: в ноги, руки, грудь, лицо... Янсен вгляделся: тело медленно, но неуклонно оседало в почву. Словно врастало!..

Сжав зубы, Журавлев ухватился за пояс, дернул...

– Помоги-ка!..

Труп, словно притянутый исполинским магнитом, даже не шелохнулся. Планета сама хоронила его...

Янсен с омерзением переступил ногами. Рыжие иглы вытягивались, жадно льнули к сапогам.

– Это не трава, Глеб!
– крикнул он.
– Надо уходить!..

Возвращались гуськом, молча. У Янсена тупо стучало в висках. Что это? Неосторожность?.. Трагическая ошибка?.. Злая воля?.. Побег, краулер, убийство, трава, прошивающая скафандр, как бумагу... Зачем все это? И Гера!..

Янсен застонал. До слез было жалко парня. Первый полет, гордость курса... Только начал...

Он споткнулся, чуть не упал. Горе - нестерпимое, острое - разрывало грудь. Затуманились глаза, из горла вырвался всхрип. Ничего не мог с собой поделать. "Опять!.." - мелькнуло в мозгу.

Подскочил Журавлев, лицо перекошено. Вцепился.

– Держись!

Свод туннеля вдруг треснул по всей длине, рухнул. Хлынула вниз светящаяся пенная лава, накрыла.

Янсен даже не успел испугаться. Перед глазами заплясали веселые цветные огоньки, свернулись в огненные спирали. Бешено закружилась голова... И черный, бездонный провал, мучительное падение в никуда...

Янсена больше не было. Остался мозг, распахнутый настежь, и вибрирующие обнаженные нервы. Мысли, память, плоть - растворились в мерцающем алмазном облаке. Глаза, кажется, видели невидимое, уши слышали неслышимое. Не было этому названия в человеческом языке... И разум сдался.

Янсен стоял на четвереньках, перед носом маячил низкий борт краулера. Рядом, вцепившись в поручень, висел Журавлев, ноги его еле шевелились. Вокруг - широкие своды туннеля, краулер, наполовину погрузившийся в грунт, следы гусениц на колючей траве, уже еле различимые. А дальше, на выходе, в море света, - корабль! Остов маяка и грузоплатформа исчезли.

Журавлев наконец поднялся. Раскрыл рот, озираясь, выругался шепотом.

Янсен сел, зажмурился. Сильно колотилось сердце. Что же это было?.. "Эмоции!
– вдруг ожгло его.
– Их чувства! Они дали почувствовать себя..."