После тщательного изучения на месте всех условий для подготовки контрнаступления мы с А. М. Василевским вернулись в Ставку, где еще раз был обсужден план контрнаступления и после этого утвержден.

Карту-план контрнаступления подписали Г. К. Жуков и А. М. Василевский. «Утверждаю» подписал Верховный.

И. В. Сталин сказал А. М. Василевскому:

– Не раскрывая смысла нашего плана, надо опросить командующих фронтами в отношении их дальнейших действий.

Мне было приказано лично проинструктировать Военный совет Донского фронта о характере действий войск с целью всемерной помощи Сталинграду. Хорошо помню разговор 29 сентября в землянке, в балке севернее Сталинграда, где размещался командный пункт командарма К. С. Москаленко.

На мои указания активных действий не прекращать, чтобы противник не перебрасывал с участка Донского фронта силы и средства для штурма Сталинграда, К. К. Рокоссовский сказал, что сил и средств у фронта очень мало и что ничего серьезного мы здесь не добьемся. Конечно, он был прав. Я тоже был такого мнения, но без активной помощи Юго-Восточному фронту (теперь Сталинградскому) удержать город было невозможно.

1 октября я вернулся в Москву для дальнейшей работы над планом контрнаступления. От Сталинграда до Москвы летел в самолете генерал-лейтенанта А. Е. Голованова, которым он управлял лично. Я с удовольствием сел в кабину к такому опытному летчику.

Не долетая до Москвы, почувствовал, что самолет неожиданно делает разворот и снижается. Я решил, что мы, видимо, уклонились от курса. Однако спустя несколько минут А.Е. Голованов повел машину на посадку на незнакомой мне местности. Приземлились благополучно.

– Почему посадили машину здесь? – спросил я Голованова.

– Скажите спасибо, что были рядом с аэродромом, а то могли бы свалиться.

– А в чем дело?

– Обледенение.

Во время разговора подрулил мой самолет, который летел вслед за нами, и на нем уже я добрался до Центрального московского аэродрома. Естественно, что полеты в сложных условиях, спешка с вылетами не могли быть всегда удачными.

Хорошо помню еще одну «самолетную» историю, едва не стоившую нам жизни. Это было также во время полета из Сталинграда в Москву. Погода в тот день стояла нелетная, шел дождь. Москва сообщала, что над городом туман, видимость ограниченна. А лететь надо: вызывал Верховный.

До Москвы летели неплохо, но на подходе к Москве видимость не превышала ста метров. По радио летчику была дана команда из отдела перелетов ВВС идти на запасной аэродром. В этом случае мы наверняка опаздывали в Кремль, где нас ждал Верховный.

Приняв всю ответственность на себя, я приказал летчику Е. Смирнову садиться на Центральный аэродром и остался в его кабине. Пролетая над Москвой, мы неожиданно увидели в 10–15 метрах от левого крыла горловину фабричной трубы. Я взглянул на Смирнова, он, что называется, не моргнув глазом поднял самолет чуть выше и через 23 минуты повел его на посадку.

– Кажется, мы счастливо вышли из той ситуации, про которую говорят «дело труба»! – сказал я, когда мы приземлились.

– В воздухе все бывает, если летный состав игнорирует погодные условия, – ответил он улыбаясь.

– Моя вина! – сказал я летчику, крепко пожав при этом ему руку.

Е. Смирнов был славный человек и очень опытный летчик. С ним мы налетали более 130 часов.

В октябре в Сталинград по решению Ставки было переправлено через Волгу более шести доукомплектованных дивизий, так как от старого состава 62-й армии, по сути дела, ничего не осталось, кроме тылов и штабов. Несколько был усилен и Донской фронт. Особую заботу Ставка и Генеральный штаб проявляли о вновь создаваемом Юго-Западном фронте.

Ожесточеннейшие сражения в самом городе и в прилегающих районах продолжались. Гитлер требовал от командования группы армий «Б» и от командующего 6-й армией Паулюса в самое ближайшее время взять Сталинград.

Как я уже говорил, для решительного штурма немецкое командование еще в сентябре сняло с обороны флангов немецкие войска и заменило их румынскими, чем резко ослабило боеспособность своей обороны в районах Серафимовича и южнее Сталинграда.

В середине октября противник развернул новое наступление в надежде уже на этот раз обязательно покончить со Сталинградом. Но вновь, как и прежде, он встретил упорную оборону советских войск. Особенно ожесточенно и умело дрались 13-я гвардейская дивизия А. И. Родимцева, 95-я дивизия В. А. Горишного, 37-я гвардейская дивизия В. Г. Жолудева, 112-я дивизия И. Е. Ермолкина, группа С.Ф.Горохова, 138-я дивизия И. И. Людникова, 84-я танковая бригада Д. Н. Белого.

Дни и ночи не прекращались бои на улицах города, в домах, на заводах, на берегу Волги – везде и всюду. Наши части, понеся большие потери, остались на небольших «островках» Сталинграда.

Для помощи сталинградцам 19 октября в наступление перешли войска Донского фронта. Немцы были вынуждены и на этот раз, как это бывало и раньше, снять со штурма города значительную часть авиации, артиллерии и танков и повернуть их против наступающего Донского фронта.

В этот же период 64-я армия нанесла контрудар с юга в районе Купоросное–Зеленая Поляна во фланг наступающим частям противника. Наступление Донского фронта и контрудар 64-й армии облегчили тяжелое положение 62-й армии и сорвали усилия противника, нацеленные на овладение городом. Не будь помощи со стороны Донского фронта и 64-й армии, 62-я армия не смогла бы устоять, и Сталинград, возможно, был бы взят противником.