В первичных коллективах люди имеют дело с непосредственными начальниками, а также начальниками более крупных объединений, т. е. с властью деловой. К этому присоединяются руководители общественных организаций (партийной, профсоюзной, комсомольской), а также различные контрольные органы. Власть здесь не воспринимается как насилие. Она здесь выглядит как нечто вполне естественное, обусловленное интересами дела и организацией людей в единое целое. Даже высшие руководители коллектива не противостоят здесь рядовым членам коллектива так, как это имеет место в случае отношения хозяев предприятий и наемных рабочих в капиталистическом обществе или в случае отношения помещиков и крестьян в обществе феодальном. Власть коммунистического общества является демократичной в своей основе. Но на демократической основе власти в коллективах вырастает весьма недемократичная власть в масштабе районов, областей и страны в целом. Руководитель первичного делового коллектива назначается вышестоящими органами управления. Но санкцию на его назначение дает соответствующая партийная инстанция. Должностные лица внутри клеточки на более низкие должности частично тоже назначаются высшими инстанциями, частично же назначаются руководством клеточек. Отбор людей на руководящие посты на этом уровне происходит как будничный деловой процесс по мере надобности. Отбор и назначение производится по определенным правилам. Принимаются во внимание различные качества кандидатов, в том числе - моральные, идеологические, деловые. Назначающие лица и органы учитывают и свои интересы. Тот факт, что все основные и постоянно действующие руководители назначаются сверху, а не выбираются снизу, не есть злой умысел высшего начальства. Это определено самими условиями деятельности Для руководства требуются какая-то профессиональная подготовка и другие качества, какими обладает далеко не всякий. Но если бы даже ввели законом выборность должностных лиц снизу, все равно фактически получился бы отбор их сверху, лишь санкционируемый выборами снизу. В противном случае клеточка не смогла бы функционировать нормально. И состав руководства, избранный снизу, в массе не стал бы лучше того, какой отбирается и назначается сверху. Тем более в массе назначающие органы принимают во внимание мнение о кандидатах в коллективах или в более широкой сфере. Власть начальников (руководителей) в клеточках не является неограниченной. Она ограничена потребностями и условиями дела, законами, общественными организациями, вышестоящими властями. С точки зрения организации дела руководители мало что способны изменить Их деловая активность ограничена статусом руководимых коллективов и планами, а также членами коллективов и их отношением к труду. Такое положение устраивает подавляющее большинство руководителей. Ограничение инициативы освобождает их от риска потерять свое положение из-за своих ошибок. Они отбираются так и проходят такую подготовку, что инициатива для них становится качеством второстепенным. Это способствует общей тенденции к застою. Самоуправление коллектива не имеет при коммунизме перспектив. Оно на практике вырождается в хаос. Поэтому сами массы населения предпочитают управление свыше, оставив для самоуправления минимум. И они его фактически имеют. Управление по принципу "сверху вниз" не есть результат захвата власти высшими органами над населением, это результат добровольного согласия населения на это. Власть сверху на практике не столь унизительна и тяжка, как власть ближних собратьев. Является грубой ошибкой считать коммунизм абсолютно недемократичным. Тут имеет место своя форма демократии. Заключается она в том, что многие должности являются выборными. Хотя кандидаты намечаются заранее, сам факт их предварительного отбора есть своеобразная форма выборов. В этом принимают участие многие люди и органы власти, обсуждаются различные кандидатуры. Кроме того, при коммунизме большое значение приобретают всякого рода собрания, совещания, заседания, съезды, конференции и т. п., призванные по идее коллективно решать какие-то проблемы. И далеко не всегда они формальны. На уровне первичных коллективов они играют существенную роль. Число лиц, выполняющих функции начальников (руководителей), в коммунистическом обществе огромно. И сократить это число ниже некоторого минимума в принципе невозможно. Можно устранить некоторые официальные должности, но они так или иначе восстановятся явочным порядком (неофициально). Не менее 20 процентов взрослого населения коммунистической страны оказывается так или иначе вовлеченной в систему управления. Согласно законам коммунальности позиция начальника (руководителя) выгоднее позиции подчиненного (руководимого). Чем выше ранг руководителя, тем больше он имеет благ, тем защищеннее и почетнее его положение. Поэтому за посты руководителей и за продвижение на более высокие посты идет ожесточенная борьба. Число лиц, претендующих на роль начальников и способных ими быть, намного превышает число начальнических постов. На низших уровнях в руководители отбираются способные и среднеспособные индивиды, наиболее удобные для этой роли. Поскольку руководители высших рангов отбираются из числа руководителей низших рангов по тем же правилам, то с повышением ранга руководителей нередко происходит снижение интеллектуального потенциала, уровня культуры и профессиональности. Профессия руководителя заключается главным образом в руководстве людьми, делающими свое профессиональное дело, а для этого средние и даже маленькие способности в подвластных профессиях вполне достаточны. Руководители стремятся изобразить свои личные интересы как интересы руководимых коллективов и использовать последние в своих личных интересах. Если они что-то делают в интересах коллективов, то это есть лишь одно из средств достижения их личных целей. Руководитель, хорошо организовавший дело, иногда имеет больше шансов на карьеру. Но часто карьера бывает успешной за счет кажущихся, а не действительных успехов коллектива. Отсюда - очковтирательство, дезинформация. Системы принятия решений руководства в западных и коммунистических клеточках различаются коренным образом. Они различно ориентированы. С одной стороны, принятие решений руководством коммунистической клеточки проще, чем таковое в западной клеточке, поскольку для первого имеется предписываемый государством план, и руководству клеточки остается лишь выполнять его, а руководство западной клеточки должно само производить исследование ситуации и проявлять инициативу. Но с другой стороны, ситуация принятия решения в западной клеточке является сильно упрощенной сравнительно с ситуацией в коммунистической клеточке. На практике выполнение государственного плана коммунистической клеточкой превращается в задачу необычайно сложную. Директору и его администрации приходится прилагать неимоверные усилия к тому, чтобы его предприятие как-то держалось в рамках плана. А это - жизнь, полная драматизма. Тут вступают в силу склоки, интриги, клевета, доносы. Идут бесконечные собрания и совещания. В дело вмешиваются различные государственные и партийные органы: трест, комитеты партии, советы. Дирекции приходится регулярно совершать запрещенные законом действия.

Макроуровень коммунизма образуют общеизвестные сферы, охватывающие общество в целом: государство, право, армия, органы внутреннего порядка, промышленность, сельское хозяйство, идеология, культура, образование и другие. Прежде чем рассмотреть их специфику как коммунистических и их взаимоотношения, рассмотрим кратко организацию этих сфер с точки зрения законов микроуровня. С точки зрения микроструктуры, сферы макроструктуры можно рассматривать как гигантские сложные клетки, состоящие из многих тысяч клеток. Весьма упрощенно и схематично это можно изобразить так. Возьмем сложную клетку, состоящую из двух или более простейших клеточек и органа, управляющего сложной клеткой в целом. Каждая клеточка, входящая в сложную, имеет управляющий орган. Назовем такую сложную клетку клеткой второго уровня. Ее управляющий орган управляет клеточками первого уровня (базисными), управляя управляющим органом базисных клеточек. Оставим пока без внимания структуру управляющих органов. Сложные клетки третьего уровня состоят из клеток второго уровня, клетки четвертого уровня - из клеток третьего уровня и т. д. Управляющий орган клетки данного уровня управляет клетками, управляя управляющими органами клеток низшего уровня. Так складывается иерархия уровней в управлении данной сферой, начиная с высшего и кончая низшим (уровнем базисных клеточек). Управляющие органы сложных клеток начиная с некоторого уровня сами являются клетками. И уровень их сложности повышается по мере повышения уровня сложности управляемых клеток. Они сами нуждаются в управлении по общим принципам управления. Имеют место более высокие уровни и тут, образуется иерархия управления самой системой управления. Поскольку при этом одной из важнейших задач управления является координация деятельности многих клеток, имеют место "горизонтальные" линии управления. В результате образуется не только "вертикальная" иерархия управления, но и "горизонтальная" сеть. Если читатель попытается изобразить эту систему на бумаге, ему потребуется большое число огромных листов, чтобы охватить эту систему во всех измерениях. Да и то это будет еще весьма абстрактная схема. Множество клеточек общества, таким образом, разделяется на базисные клеточки, которые производят какие-то ценности, обслуживают эти клеточки или непосредственно население и никем не управляют, и не управляющие клеточки, специальным делом которых является участие в управлении первыми. Управляющие клеточки сохраняют общие свойства коммунистических деловых клеточек. Но по отношению к базисным клеточкам они входят в управляющий орган человейника в целом. В большой коммунистической стране из десятков и даже сотен миллионов человек, каким был Советский Союз, рассмотренная система по степени сложности оказывается сопоставимой со сложностью структуры головного мозга человека. Тут есть свои пределы управляемости. В Советском Союзе они были нарушены к концу брежневского периода, что послужило одной из главных причин первого (и последнего!) коммунистического кризиса. Имеется система определенных правил управления, составляющая существенную часть правил коммунальности. Большинство этих правил усваивается на опыте работы. Некоторым из них обучают специально. Огромная система управления складывается в каждой сфере общества. В единое целое они сливаются благодаря коммунистической системе власти и управления человейником как единым целым.

Наибольший интерес для изучения коммунистической власти имеет власть, существовавшая в Советском Союзе. Сделаю несколько суммарных замечаний о ней. Советская система власти складывалась не по какому-то конкретному марксистскому проекту. Такого проекта вообще не было. Были идеологические постулаты, сыгравшие свою роль в становлении советского человейника. Но не они определили тип советской власти. Идея диктатуры пролетариата была идеологическим и политическим лозунгом, в котором не содержалось ни малейшего намека ни на советы, ни на партийный аппарат, ни на вождизм и прочие явления исторического творчества советского народа. Да и идея советов не была специфически марксистской. Советская система власти называлась словом "советская". И сложилась она в течение нескольких десятилетий, а не в один день. И не на пустом месте. Она сложилась на основе тысячелетнего опыта российской истории, в силу необходимости для страны выжить в труднейших исторических условиях, в массе проб и ошибок, ценой огромных жертв, в соответствии с объективными социальными законами. В западной печати советская власть изображалась и изображается как монстр тоталитаризма, бюрократизма, насилия и прочих зол. Однако это есть явное идеологически-пропагандистское преувеличение. Оказавшись на Западе, я увидел, что западная власть ничуть не уступала советской в отношении подобных зол и не очень-то превосходила ее в отношении добродетелей. Например, в советской власти было занято от 10 до 12 процентов работающих, а в западной более 15 процентов, в некоторых странах - до 30 процентов. Особенным нападкам подвергался партийный аппарат. Его изображали так, будто он состоял из миллионов привилегированных грабителей. На самом деле в аппарате ЦК КПСС было всего 2000 функционеров, а во всем аппарате КПСС немногим более 150 тысяч. Познакомившись с западными учреждениями власти, я увидел, что это было смехотворно мало для руководства партии из 19 миллионов человек, не говоря уж о той роли, какую этот аппарат играл в системе власти. Советскую власть считают недемократической, тоталитарной Я считаю это утверждение идеологическим предрассудком. Если рассматривать различные типы власти по существу, а не по внешним признакам, то в западнистской власти можно обнаружить тоталитаризма ничуть не меньше, чем в советской, а в советской можно обнаружить не меньше демократии, чем в западнистской. В любой развитой власти можно увидеть элементы тоталитаризма (диктатуры) и элементы демократии, если все формы демократии не сводить к западнистской, а все формы диктатуры - к сталинистской или гитлеровской. В советской системе власти процент выборных лиц, например, был выше, чем в западной, а процент невыборных ниже. Считается, что советская выборность была формальной. Но аналогична и выборность в западных странах. Выборы в органы власти и тут формальны, несмотря на многопартийность. И на Западе мало кто верит в то, что выборы на самом деле выражают свободную волю народа. К тому же выборность властей по существу не следует отождествлять с техническими процедурами выборов. В советской системе лица во власть попадали не случайно, а в результате тщательного отбора и выборов иного типа, чем на Западе. И на Западе такой тип отбора имеет место, только он замаскирован. И он фактически там играет роль более важную по существу, чем шумные и всячески раздуваемые выборные кампании. Возьмем, далее, разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Оно считается одной из величайших добродетелей западной государственности. Напомню, что его изобрели в борьбе против феодализма. С тех пор в мире многое изменилось. Многие авторитетные западные авторы, которых никак не заподозришь в антипатиях к западному обществу и в симпатиях к коммунизму, отмечают, что это разделение властей фактически стало фиктивным. Пусть оно есть и важно. Но ведь и в советской системе имело место разделение; советы, аппарат министерств, партийный аппарат, местные власти. Было и разделение законодательной и исполнительной властей. Были и судебные органы с известной долей автономии... Советскую власть считают продуктом идеологии. Она на самом деле имела идеологическую концепцию своего общества, своей роли в нем, западного и прочего мира, исторического процесса и будущего общества. Как бы мы ни оценивали ее с научной точки зрения, роль ее была огромной. Мы ведь не отвергаем историческую роль религии, зная, что ее утверждения ложны или бессмысленны с научной точки зрения: религия - не наука, не является наукой и идеология. Советская идеология на самом деле была руководством к действию (по словам Сталина) для советской системы власти. Она придавала ей идейное единство и целеустремленность. Ослабление роли идеологии послужило одной из причин кризиса советской системы власти к концу брежневского периода, а отказ от нее стал одной из важнейших причин краха советского общества. Но какая государственность складывалась без идеологического оформления и подкрепления?! Советскую власть упрекают в неэффективности и даже в неспособности управлять страной. Насколько на самом деле была эффективной советская власть? Система власти возникает как сфера объединения людей того или иного типа. И оценивать ее нужно как таковую, т.е. критериями данного объединения, а не критериями абстрактных идеалов и не критериями объединения другого типа. Обычным в оценке советской власти на Западе был подход к ней с мерками, привычными для западных людей и западной идеологии и пропаганды. Аналогично смотрели на западную государственность в Советском Союзе с советскими мерками. Получались, естественно, ложные идеологические оценки как в том, так и в другом случае. При оценке эффективности власти надо также принимать во внимание исторические условия ее возникновения и деятельности. Это требование игнорировалось и игнорируется в западной идеологии и пропаганде, а также в сочинениях и речах критиков советского общества. Все то, что было результатом необычайно трудных исторических условий, рассматривается как дефекты советской власти самой по себе. Не мешало бы вспомнить о том, как советская власть в труднейших условиях осуществила молниеносную индустриализацию страны, мобилизовала силы страны на победу над сильнейшим в истории человечества в военном отношении врагом, вывела страну на уровень второй сверхдержавы планеты в соревновании с западным миром, во много раз превосходившим нашу страну по всем основным параметрам. Именно это советское чудо встревожило Запад, а не мифический "черный провал в русской истории", не вымышленная несостоятельность советской системы. Эффективность власти проявляется не только в способности решать проблемы большого исторического масштаба, но и в повседневной жизни граждан общества, в житейских мелочах. Только прожив на Западе много лет без всяких привилегий и понаблюдав западную государственность на личном опыте с этой точки зрения, я понял, что означали учреждения советской власти для широких, непривилегированных слоев населения. Все их недостатки теперь показались мне именно мелочью в сравнении с тем, что они давали именно низшим слоям. Крушение советской системы является невосполнимой потерей прежде всего для них. Разумеется, советская власть имела свои недостатки. Они общеизвестны. Не вижу надобности говорить на эту тему, я об этом много писал и говорил в те годы, когда все (и я в том числе) были уверены в ее незыблемости. Сейчас важно подчеркнуть то, что она была достаточно эффективна, в общем и целом справлялась со своими задачами. Она переживала трудности, даже вступила в кризисное состояние. Однако эти кризисные явления могли быть вполне преодолены в рамках советского (коммунистического) социального строя, причем без больших потерь, без шумихи и бессмысленных реформ, можно сказать - в рабочем порядке. Она была разрушена искусственно, разрушена в самом начале своего исторического пути, а не изжила себя в силу внутренней несостоятельности. Научное изучение советской системы власти представляет не только исторический интерес, но прежде всего имеет целью выявление закономерностей формирования сверхгосударства, свойственных и западнизму. В том, что имело место в Советском Союзе, эти закономерности выступают в максимально близком к условиям лабораторного эксперимента виде.

Советская (коммунистическая) власть складывалась по многим линиям. Основные из них суть государственная, деловая и партийная. Первую линию образовывала иерархия советов разных административно-территориальных уровней (сельский округ, район, город, область, край, республика, вся страна). Советы состояли из центральных органов, избиравшихся на определенный срок прямыми, всеобщими, равными выборами, а также из сети подчиненных им невыборных учреждений, занимавшихся текущим управлением различными сферами подвластного региона. Совокупность этих учреждений была рабочим аппаратом советов. Советы сначала мыслились как стержневая (главная) власть, а партийный аппарат - как их помощник и орудие. Но реальное положение оказалось противоположным. Советы и остались высшей государственной властью. Они были легитимной властью в самом строгом и современном смысле слова. Особо обращаю внимание на то, что легитимность государственности придают не конституция и кодексы законов сами по себе, а определенного рода учреждения государственности самим фактом своего постоянного существования. Они вообще могут мало что делать, казаться безвластными и фиктивными. Для них достаточно просто быть. Их специфическая функция быть официально (формально) признанным органом легитимации государственности. Без них любые законы суть просто ничего не значащие бумаги. Такими легитимирующими органами государственности в Советском Союзе и были выборные органы советов и их собрания. Но произошло нечто, не предвиденное никакими теоретиками и практиками коммунизма: над государственностью коммунизма возникла сверхвласть, подчинившая ее и превратившая всю систему власти в феномен более высокого уровня организации - в сверхгосударство. Эту функцию присвоила себе третья из упомянутых линий - партийная. Вторую линию коммунистической власти образовало управление различными сферами общества помимо государственной и партийной - иерархия органов управления начиная от базисных клеточек и кончая министерствами и советом министров страны. Все работники этих учреждений сплошь выборные наемные служащие. Эта линия, как и линия советов, оказалась точно так же подчиненной партийному аппарату сверхвласти. Одним словом, советская власть (власть Советского Союза) сформировалась как единство государственности и сверхгосударственности. Будем в дальнейшем всю систему власти коммунизма называть сверхгосударственной, а не только определившей ее партийный аппарат. В формировании советского сверхгосударства решающую роль сыграли следующие факторы: ликвидация частного предпринимательства; мобилизация всех сил и ресурсов страны на физическое выживание и на оборону от внешних врагов; огромность страны, разнородность населения; стремительное усложнение общества во всех жизненно важных аспектах. Поэтому проблема управления гигантским человейником оказалась важнейшей. Для решения ее традиционные средства государственности были очевидным образом недостаточны или не годились совсем. Так что необходимость создания сверхгосударственности диктовалась реальными потребностями и условиями страны, а не была выдумана кучкой революционеров и идеологов. Ее создатели не видели того, что именно они творили. Они сначала цеплялись за идею диктатуры пролетариата. Потом выдвинули идею диктатуры трудящихся. Наконец остановились на концепции общенародного государства. Именно государства! У них не было ни малейшего понятия о том, что их руками история творила нечто большее, чем государство, а именно - сверхгосударство. Творя новое, они оставались в плену представлений прошлого. Ошибочно рассматривать такое состояние умов просто как показатель недомыслия, хотя и это сыграло свою немалую роль. Важнее тут обратить внимание на то, что процесс формирования сверхгосударственности был в самом начале и не завершился достаточно определенным образом вообще, так как советская система власти была разрушена искусственно. До самого последнего момента в ней шла борьба двух тенденций - сталинистской и брежневистской. В первом случае аппарат сверхвласти образовывался как аппарат личной власти вождя, стоявший над партийным аппаратом, подчинявший его себе как свое орудие. Во втором случае аппаратом сверхвласти становился сам партийный аппарат. При этом, конечно, возникла и правящая элита сталинистского типа, но она так или иначе ограничивалась рамками или властью партийного аппарата. В первом случае аппарат сверхвласти был догосударственным явлением, во втором - сверхгосударственным. В реальности тут имела место борьба различных групп, идеологические извращения, умышленное искажение и т.п. В горбачевские годы наметилась сильнейшая тенденция вернуть систему власти к добрежневскому (сталинистскому) состоянию, а в идеологии и пропаганде она приняла извращенную форму борьбы за демократию, гласность, многопартийность, тогда как более демократичная по существу брежневистская тенденция была изображена как сталинизм, консерватизм, антидемократизм и т.д. Победила горбачевская линия, которая привела советскую власть к полному краху. Я считаю тот вариант системы власти, который сложился в брежневские годы и в котором партийный аппарат стал органом сверхвласти, более адекватным сущности коммунистического сверхгосударства. Партийный аппарат не сам по себе стал органом сверхвласти, а как аппарат партии - КПСС. Слово "партия" вводит в заблуждение. Во-первых, под именем "партия" смешивают различные социальные объекты, так что специфика КПСС пропадает. В частности, отождествляют КПСС с национал-социалистской партией Гитлера и фашистской партией Муссолини, хотя первая отличается от вторых по всем основным параметрам - по идеологии, по структуре, по месту в системе власти. В коммунистической стране стоящая у власти партия не есть политическая партия в собственном смысле слова или по крайней мере в смысле политических партий Запада. Партия есть добровольное объединение людей, не зависящее от социальной структуры общества. Члены партии объединяются независимо от того, в каких коллективах они работают. Должности партийных функционеров не являются должностями в государственном аппарате. Если партийные функционеры как-то попадают в государственные учреждения, то они там занимают должности, не совпадающие с их ролью в партии. Победившая на выборах партия не становится элементом структуры власти. Партия в коммунистической стране этим требованиям не удовлетворяет. Во-вторых, игнорируются различные исторические периоды в истории партии и различная роль партии в системе власти и в обществе в различные периоды. Одно дело - партия коммунистов до революции 1917 года, и другое дело - после революции. Дореволюционная партия была лишь одним из условий КПСС, а КПСС не была всего лишь дальнейшей эволюцией дореволюционной партии. Это - качественно новое явление. Одно дело - КПСС в системе сталинской организации власти, и другое дело - КПСС в системе сверхгосударственности послесталинского периода. В первом случае это орудие надпартийной власти Сталина, во втором случае ядро и стержень сверхгосударства. В-третьих, КПСС вырывается из связи с другими социальными явлениями, совместно с которыми она образует специфическое социальное целое, и рассматривается в отрыве от системы государственности, от социальной организации общества, его экономики и идеологии. Рассмотренная структура власти сложилась не потому, что будто бы одна партия захватила власть и установила однопартийную систему, как это преподносит западная идеология. КПСС вообще никакую власть не захватывала, она сложилась после захвата власти другими. Коммунистическое общество вообще не является однопартийным, оно является, по сути дела, беспартийным. Если в нем и допускались какие-то партии, кроме партии в рассмотренном смысле, то это была пустая формальность или дань пропаганде. КПСС состояла из множества автономных партийных организаций в первичных коллективах и партийного аппарата. Первые были элементами социальной организации клеточек, второй - элементом системы власти. Вместе с тем она была единым целым, благодаря которому система власти человейника врастала в управляемое тело и вырастала из него.

Члены партии были наиболее активные в социальном отношении граждане коммунистического общества. Многие из них вступали в партию с корыстными и карьеристскими целями, ибо без этого, как правило, нельзя было занимать ответственные, престижные и выгодные посты, нельзя было успешно продвигаться по служебной лестнице. Но далеко не все были такие. Большинство никакую карьеру не сделало и никаких преимуществ от своей партийности не имело. Более того, они безвозмездно выполняли общественную работу сверх своих деловых обязанностей, что само по себе имело ценность как элемент их общественной жизни. Не хлебом единым жив человек. В антикоммунистической пропаганде члены партии изображаются как худшие, самые безнравственные люди общества. Это чепуха. Члены партии были не только не хуже беспартийной части населения, а во многих отношениях лучше. В партию принимали далеко не всех желающих. Происходил отбор по определенным критериям. И это в значительной мере удерживало поведение людей в рамках принятых норм. КПСС считалась партией трудящихся - рабочих и крестьян. Но крестьян в ней было совсем мало, да и то это в основном рабочие; служащие и интеллигенты, живущие и работающие в деревне. Процент рабочих в ней неуклонно сокращался. Это происходило потому, что сам рабочий класс относительно сокращался, снижалась его социальная роль, пребывание в партии для рабочих теряло практический смысл. Партия фактически превратилась в основном в партию служащих, для которых карьера и жизненный успех зависели от пребывания в партии существенным образом. Искусственными мерами партийное руководство старалось держать процент рабочих в партии на высоком уровне, чтобы сохранить видимость КПСС как партии рабочего класса. Но это не меняло фактического статуса партии. Члены партии и кандидаты в члены, работавшие в одном и том же первичном коллективе, образовывали первичную партийную организацию. Если последняя была достаточно большая, она разделялась на более мелкие части в зависимости от структуры самого первичного коллектива. В организации в целом и в ее частях (если они есть) выбирались руководящие органы и лица (бюро, парторги, секретари). Все члены бюро, секретари и парторги оставались сотрудниками коллективов, не становились тем самым профессиональными партийными работниками. Это была их общественная работа как членов партии. Для некоторых из них это была подготовка к работе профессиональных партийных функционеров. Но таких оказывалось ничтожное меньшинство. Активность первичных партийных организаций ограничивалась рамками их коллективов, клеточек. Но роль их здесь была весьма значительная. Они вмешивались во все аспекты жизни коллективов, влияли на общую атмосферу в них и на поведение начальства. В базисных клеточках они были важнейшей формой специфически коммунистической демократии. Секретари и члены партийных бюро и парторги групп были первичными партийными работниками. Они являлись обычными работниками в своем профессиональном деле - не худшие, но и не лучшие. Хотя их роль не оплачивалась, она приносила им удовлетворение и косвенные выгоды. Кое-кто из них с этого начинал свой путь в систему власти и управления. Секретарь партийного бюро коллектива являлся одним из руководителей коллектива наряду с директором и председателем местного комитета профсоюзов. Порою партийный секретарь играл в этом триумвирате первую роль. Партийные организации различных коллективов между собою не были связаны в некоторые более обширные организации сами по себе. Они выбирали делегатов на районные партийные конференции, на которых формировалась основа партийного аппарата. И лишь благодаря этому аппарату они образовывали некоторое целое.

Партийный аппарат начинается с районных комитетов (райкомов) и имеет в основном территориальную и связанную с ней иерархическую структуру районные, областные, краевые, республиканские и центральный (для всей страны) комитеты партии. Имеют место исключения, не влияющие существенным образом на основную структуру. Районные комитеты являются связующим звеном аппарата партии с партийными организациями и с рядовыми членами партии. Партийный аппарат есть совокупность комитетов партии, начиная от низших (районных и на правах районных) и кончая высшим. Выражение "комитет партии" двусмысленно. Оно обозначает совокупность членов комитета, избранных на соответствующей партийной конференции. Эти члены комитета не образуют комитет как особое учреждение. Большинство из них работает в каких-то других учреждениях. В качестве членов данного партийного комитета они функционируют только в периодических собраниях (пленумах) комитета. Лишь часть из них становится постоянными сотрудниками данного партийного комитета как особого делового учреждения. Во втором смысле выражение "партийный комитет" обозначает такое постоянно действующее учреждение (деловую клеточку), в котором работают не только упомянутые члены комитета в первом смысле, но и лица, таковыми не являющиеся. Более того, большинство сотрудников партийного комитета как учреждения не является членами комитета в первом смысле. Партийный комитет как учреждение есть постоянно действующий деловой коллектив. В нем работают сотрудники таких категорий: 1) руководящий персонал (секретари, заведующие отделами, их заместители); 2) сотрудники отделов, через которых лица первой категории осуществляют руководящую работу; 3) подсобный персонал. Руководящий персонал избирается делегатами на партийные конференции или съезды и здесь избирается членами комитетов в первом смысле. Процедура выборов может варьироваться, может быть прямой или многоступенчатой. Но при всех вариациях она лишь формально узаконивает по существу невыборную процедуру отбора людей в аппарат власти. Эти люди являются профессиональными партийными работниками. Процедура выборов является лишь внешней формой их профессиональной карьеры, связанной с тем фактом, что тут профессией является руководящая деятельность, причем в стержневом аппарате власти. Сотрудники комитетов второй категории отбираются для работы в аппарате уже без всяких выборов и назначаются на должности как обычные чиновники. Часть из них переходит в первую категорию. Партийный аппарат структурировался по принципу сверху вниз с точки зрения его формирования и работы. Процедуры, идущие снизу вверх, лишь формально узаконивали власть сверху. В высших инстанциях заранее намечали кандидатов в делегаты на конференции и съезды, а также на ответственные посты в аппарате. Партийным организациям и собраниям делегатов предлагалось узаконить это путем формального избрания. Высший орган аппарата самовоспроизводился путем сохранения и преемственности фактически правившего ядра из высших руководителей партии. Профессиональные партийные работники (работники партийного аппарата) отбирались из активистов первичных партийных организаций (парторгов, членов и секретарей партбюро), из активистов и функционеров других организаций (советов, профсоюзов, комсомола), из начальников внепартийной части системы управления, из деятелей науки и культуры. Отбираемые лица, как правило, имели образование, включая институты и университеты. Многие затем учились в партийных школах. Отбор производился тщательный, это была святая святых воспроизводства системы власти. Отбор производился многими ответственными лицами и учреждениями и по многим параметрам. Поэтому отбирался, как правило, самый "средний" человеческий материал. Но именно такой человеческий материал являлся более адекватным системе власти, чем множество людей с выдающимся интеллектом и талантами. Интеллектуальный уровень системы не сводится к интеллекту ее отдельных представителей. В системе закрепляется коллективный ум множества людей "среднего" уровня. Главным для системы является то, как она организована, кто и как отбирается в нее, как распределены функции ее частичек, какие выработаны правила работы и как они соблюдаются. И аппарат КПСС в послевоенные годы пошел именно по этому пути, постепенно превращаясь в хорошо работающий механизм организации всей системы власти и управления. Сотрудники механизма власти, в свою очередь, разделяются на тех, кто образует мозг власти, и тех, кто образует ее мускулы (рычаги), т.е. на тех, кто исполняет волю власти в отношении подвластных. Те, кто образует мозг власти, разделяются на тех, кто олицетворяет волевой аспект власти (представительное руководство, руководители), и на тех, кто олицетворяет интеллектуальный аспект власти (исполнители рутинной работы мозга власти, аппаратчики в узком смысле слова). Руководители на виду, в президиумах собраний, на трибунах, среди людей. Они известны, их деятельность публична. Формально они являются выбираемыми, проходят какие-то процедуры выборов, чтобы получить законное утверждение занимать соответствующие посты и играть ту роль во власти, на которую выбираются. Занимаемые руководителями посты считаются начальствующими. Хотя все более или менее важные решения власти подготавливаются аппаратчиками, последнее слово, придающее решениям законную силу, принадлежит руководителям. Большинство аппаратчиков отбирается руководителями аппарата индивидуально и назначается на те или иные должности. Эти должности являются подчиненными руководителям. Аппаратчики обычно остаются в тени. Их имена и функции почти совсем неизвестны населению. Плоды их труда приписываются руководителям, подобно тому, как честь победы (как и позор поражения) приписывается командующим частей, а не штабным работникам. Большая часть работы аппаратчиков не подлежит огласке.

Партийный аппарат сам есть совокупность большого числа учреждений и людей, имеющая иерархическую и территориальную структуру. Он сам нуждался в управлении. Для этого помимо официальных учреждений складывалась неофициальная (не узаконенная государством и не признанная партийным уставом) правящая группа. В сталинские годы она формировалась из лично преданных Сталину людей, работников его личной канцелярии и номенклатуры в смысле тех лет. В хрущевские и брежневские годы такая группа складывалась из группы партийных работников высшего уровня и из обслуживавших их помощников и советников на основе личных контактов, взаимной выгоды и поддержки. В нее попадали и другие лица, близкие к главе партии (Генеральному секретарю ЦК КПСС - генсеку), включая даже родственников. Она становилась аппаратом личной власти генсека. Она держала под контролем весь партийный аппарат и имела тенденцию возвыситься над ним и выйти за его рамки. Со сменой генсека менялся и состав этой группы. Аналогичные правящие группы складывались на более низких уровнях системы власти и управления - на уровнях республик, краев, областей, районов, городов. И даже на уровне первичных коллективов складывались группы около управляющих органов, но выходящие за рамки этих органов. Такие группы складывались и в других сферах - в хозяйстве, культуре, идеологии и т.д. Так что имела место иерархическая система групп, связываемых в единое целое, официально признанных органов власти и управления. Эта система как бы обволакивала скелет власти и управления. Между группами устанавливались как горизонтальные, так и вертикальные отношения, на основе личных контактов - образовывались особые слои на суперуровне сверхобщества.

Партийный аппарат был частью системы власти. Но частью особой. Он был частью, которая управляла всей остальной системой власти и управления. Он был властью над властью, властью второго уровня или сверхвластью. Поскольку он был властью и над государственностью, он был сверхгосударственностью. И тем самым он придавал всей системе власти и управления характер сверхгосударственности. Он был аппаратом сверхгосударственности. Государственность была как бы продолжением и разветвлением этого аппарата. Она содержалась в сверхгосударственности в снятом виде. В обратном направлении она как бы стекалась в партийный аппарат, концентрируясь в нем. Это - в идеале. Конкретно же история дала слишком мало времени, чтобы идеал осуществился достаточно полно и четко и чтобы фактическое положение было адекватно осознано. На практике четкое определение структуры сверхгосударственности не произошло и не было осознано. Партийный аппарат не был легитимным подразделением государства, но вел себя как высшая власть - как сверхвласть. Это выглядело как своего рода двоевластие: формально - высшая власть советов и фактически - высшая власть партийного аппарата. Включение в брежневскую Конституцию пункта о руководящей роли КПСС означало весьма туманное узаконивание партии и партийного аппарата в системе власти, но не включение их в государственность. Руководители и идеологи советского общества не знали, как поступить в сложившейся ситуации, но ощущали ее ненормальность. Объявить партийный аппарат официально высшей властью не решились, боялись обвинений в партийной диктатуре. А попытка сделать советы фактической высшей властью, предпринятая в горбачевские годы, кончилась крахом как партийного аппарата, так и советов. И какую-то роль в этом сыграло то, что эта попытка означала стремление загнать в рамки государственности систему власти, которая была фактически уже сверхгосударственностью. Партийный аппарат был не только властью над государством, но и над системами управления всех прочих сфер макроуровня, будучи властью и над "правительством" - над советом министров. Опять-таки это его положение не было достаточно четко осознано как более высокий уровень организации власти сравнительно с уровнем государственности. Более того, оно подвергалось жестокой критике в западной пропаганде как вмешательство не в свои дела, как "диктатура партии", как "партократия". Рассматриваемая структура коммунистической власти явно проявлялась в отношениях между ее высшими лицами. Первым человеком был Генеральный секретарь ЦК КПСС, т.е. глава партийного аппарата и всей партии. Вторым был либо Председатель Президиума Верховного Совета, т.е. глава государственной власти, либо Председатель Совета Министров, т.е. глава "правительства" (в основном - хозяйственной власти). Оба они были членами Политического Бюро (Политбюро) ЦК КПСС - высшего органа аппарата партии. По этой линии вторым лицом считался глава идеологии. Это - на высшем уровне. На низших уровнях иерархии власти всегда первым лицом был глава партийного аппарата того или иного уровня (республика, край, область, город, район), а вторым, третьим и четвертым - глава идеологии, государственности или хозяйства этого уровня (тут имели место варианты в зависимости от разных причин, в том числе - от личности). Возникает вопрос: как это возможно, что высшая законная государственная власть признает власть над собой неузаконенной организации, не нарушая законности? Партийный аппарат управлял всей системой власти и управления, контролируя назначение начальников на все более или менее важные посты и их деятельность на этих постах. Они фактически были представителями партийного аппарата. Председатель Президиума Верховного Совета СССР, например, был членом Политбюро ЦК КПСС, т.е. высшего органа партийной власти. Целый ряд высших лиц государства были членами ЦК КПСС, а на более низком уровне - членами республиканских, краевых, областных и районных учреждений партийного аппарата. И, как таковые, они исполняли волю этого аппарата, занимая решающие посты в учреждениях государства. Почти все работники системы власти были членами КПСС. Партийная власть есть прежде всего подготовка и подбор руководящих кадров, контроль за ними и руководство ими. Партийный аппарат распоряжался практически всеми людьми в системе власти и управления как членами партии. Членство партии было, за редкими исключениями, условием для назначения на посты и для служебной карьеры. Эта власть над людьми подкреплялась подвластными партийному аппарату карательными органами и властью в деловых клеточках и сферах. Для обозначения рассмотренного аспекта партийного аппарата употреблялось слово "номенклатура". Об этом на Западе много писали, причем исключительно негативно, как о категории привилегированных чиновников, сильно преувеличивая размеры привилегий и преуменьшая их профессиональные способности. А суть этого феномена полностью игнорировалась. Слово "номенклатура" употреблялось в двух смыслах, которые не различались. В первом смысле оно обозначало множество особо важных служебных должностей и отбор кандидатов, назначение на которые зависело от партийного аппарата и утверждалось им. Во втором смысле оно обозначало множество конкретных лиц, лично известных работникам партийного аппарата, проверенных, опытных и считавшихся надежными, которыми партийный аппарат располагал при подборе подходящих кандидатов на важные посты. Это множество людей было аналогом "политического класса" западных стран. Только множество номенклатурных работников было шире по объему, поскольку в него включались не только лица, функционирующие в политической сфере. Номенклатура имела сложную структуру в разных измерениях. Были уровни ее начиная с районного и кончая высшим. Имелись свои номенклатуры в различных сферах, выходящие за рамки партийной. Фактически это была организация правящего класса коммунистического человейника. Партийный аппарат непосредственно распоряжался самыми важными, с точки зрения власти, "рычагами" - органами государственной безопасности, армией, силами внутреннего порядка (включая милицию), идеологическим и пропагандистским механизмом, средствами массовой информации. Через партийные организации, насчитывавшие многие миллионы людей (более 18 миллионов к 1985 году), партийный аппарат контролировал почти всю массу населения. Плюс к тому - ему подчинялся аппарат профсоюзов и союза молодежи. Партийный аппарат, повторяю, не был законодательным органом. Ему не было в этом надобности, так как он имел для этого в своем распоряжении государственные органы - советы. Он был инициатором законодательной деятельности власти и контролировал ее. Но все его решения приобретали силу законов, будучи формально приняты в качестве таковых советами. Работа партийного аппарата лишь в ничтожной мере была публичной. В основном же она была скрытной и даже секретной. Значительная ее часть состояла из непосредственных контактов с людьми, устных бесед, советов, распоряжений, порицаний, угроз, похвал и т.п., не фиксируемых документально. Трудно сказать, какая часть действий партийного аппарата была незаконной, - данных на этот счет нет. Но по всей вероятности, процент таких действий был высок. Вообще говоря, сверхгосударственная и неузаконенная власть действовала (и должна действовать!), не считаясь с юридическими рамками. Ей подчинялась и правовая (юридическая) сфера. Она была сверхправовой. Наряду с партийным аппаратом в Советском Союзе существовал профсоюзный аппарат и аппарат комсомола (Коммунистического Союза Молодежи). Они имели структуру, аналогичную партийному аппарату, функционировали, подчиняясь партийному аппарату, и были фактически ответвлениями последнего. В принципе их функции могли выполнять соответствующие отделы партийного аппарата. В систему внегосударственной власти и управления входили также многочисленные общественные организации, контролировавшиеся партийным аппаратом.