Но, может, ты мне не все пишешь? Зачем ты ездила на ярмарку в Чухлому? И с кем? Что ты там потеряла? Надо действовать решительнее, иначе останешься на задворках действительности. А здесь жизнь в кипении.

У меня заведующая Нина Петровна, она заведует нашей лабораторией, пока не конфликтуем. Так вот, на днях она послала меня отнести спецификацию в первый корпус.

Тут недалеко, всего две остановки, можно и пешком пройти.

Под корпусом идет подземный тоннель - красиво. Словно в московском метро.

Слушай! Поднялась я из тоннеля - и ахнула! Снаружи он не производит особенного впечатления, так себе, стены и крыша, обыкновенная коробочка, даже не похоже, что в ней 52 метра высоты. Зато изнутри неизгладимое впечатление. Станки высотой с 5-этажный дом. Над головой краны плывут, мне иногда даже кажется, что они живые - такие они солидные и уверенные в себе.

Никогда не видала такой мощи. Мы с тобой на практике были на ростовском "Сельмаше", совсем не то впечатление, уверяю тебя.

Иду задрав голову, от движения кранов оторваться не могу.

Вдруг над ухом голос:

– Здравствуй, красавица.

Смотрю - Петр, о котором я тебе писала, мы с ним после танцев поругались. Вообще-то он мне нравится - но не терплю настырных. Я сама умею выбирать.

Подходит ко мне как ни в чем не бывало:

– Хочешь, проведу тебя по корпусу?

– В другой раз, - отвечаю.
– Не хочется портить первого впечатления. Скажи лучше, как пройти в прессовый?

– Так я сам оттуда, я же тебе говорил. Мы спецификацию ждем.

– Можешь получить. Утверждена и подписана.

Очень мило поговорили. Вполне современный технологический диалог. Под конец он спрашивает:

– На танцы придешь сегодня?

– Барабанщик на бюллетене, - отвечаю.
– А я туфли в ремонт отдала.

Отшила его. С той поры в прессовом не была.

Последняя новость. Огорчительная весьма. Нынче опять была в первом корпусе, бродила под сводами. Смотрю, у входа в тоннель список вывешен очередники на жилье. Первым стоит какой-то Скалиух, зато последний имеет номер 4717 - Стяпунин.

Как же я себя найду среди этих тысяч? Списки сделаны на таких больших листках, приклеенных к толстому картону, и все это как бы скреплено в альбом - листай, ищи.

Смотрю по дате поступления, по алфавиту, так и сяк. Зоя Гончарова, ау? Нет меня. Так и ушла, ничего не поняв. Мне потом объяснили. Одиноким женщинам отдельную комнату не дают до 28 лет, жилая площадь до этого срока предоставляется только семейным. Зато после 28 лет могут дать комнату и одинокой, официально признавая тем самым, что у нее уже не осталось никаких шансов выйти замуж. Шансов нет - получай свою малосемейку.

Мне 23. Значит, еще 5 лет ждать, пока приобрету все шансы на жилье.

Вот как получается. Чтобы получить квартиру, надо прежде выйти замуж. И чтобы выйти замуж, надо прежде иметь отдельную комнату, ведь с комнатой совсем иной разговор, дураку ясно.

Как разрубить сей заколдованный круг? В кустах мужа искать? Петр, например, уже интересовался, где я живу. Он сам тоже в общежитии, тоже стоит на очереди.

Зря я его отваживала. Будешь слишком гордая, не получишь свои квадраты.

Меняю тактику.

Обнимаю тебя. Твоя Зоя.

14 июня".

"Наташенька, прости меня, я страшная эгоистка, не ответила на два твоих письма.

Я пошла по твоим стопам. Ты совершенно права, когда пишешь: не все ли равно, где влюбиться, на "Атоммаше" или в Каменке? Вот и я втюрилась вслед за тобой.

Шансов - ни малейших. Ноль целых и ноль десятых, может быть, две сотых, не более того. Познакомилась с ним в аэропорту, когда встречали бригаду писателей и поэтов из нашей столицы. Они прилетали спецрейсом, а меня и Ларису определили для встречи от комитета комсомола.

Приехали на аэродром, а они еще из Москвы не вылетели, ждут кого-то.

Пошли в буфет кофе пить. А он уже там. Тоже прибыл на встречу - от имени начальства. Угощает нас жевательной резинкой, доказывая при этом, что жевательные движения сублимируют в человеке умственные способности. Веселый, я тебе не могу передать. "У меня, - говорит, - рыба в котле готова, а рыба не может понять, кого она ждет. Как я ей объясню?"

И сам весь такой - многослойный. Начнешь снимать с него шкуру, а под ней другая, никому не дано докопаться до последнего слоя. Я сразу почувствовала, что, несмотря на свою веселость, он держит в себе какую-то горькую тайну.