"И в деятельности ушла пора, когда можно было соперничать… Что толку критиковать? Лучше помогать. У Корнилова сил и пыла куда больше. Вот этому умнице и надо помогать…"

– Так вам не нравится "Морской сборник"?

– Журнал хорош, да одной краски много-с. Сотой доли нет того разнообразия, которое замечаем на службе.

– И правда, английские морские журналы интереснее… Я в "Морской сборник" не заглядываю, – признается один лейтенант.

– А вот это уже напрасно-с. Зачем прельщаться всем чужим и своим пренебрегать. Не отвыкайте, молодой человек, от русского, – обрезает Павел Степанович.

Смущенный офицер вечером в кают-компании клянется, что больше не примет приглашения к столу адмирала.

Капитан Гувениус утешает его:

– Что вы, голубчик, не вы первый и не вы последней. Адмирал одного мичмана знаете как распек за упущение в парусах? Царям, говорит, много дела-с, им есть о чем думать: во Франции революция, в Германии тоже; о бизань-шкотах ближе всего позаботиться мичманам. Ступайте к своему делу.

– Значит, каждый сверчок знай свой шесток? – обидчиво допрашивает лейтенант. – Адмиралу можно критиковать журналы, а нам нельзя.

– И совсем не то. Упаси бог задеть патриотизм Павла Степановича, совсем, знаете, особенный патриотизм.

Еще год. Во второй половине лета Павел Степанович принимает пятую флотскую дивизию, поднимает флаг на корабле "Ягудиил" и ведет эскадру к анатолийским берегам. На юге тянется сплошной зубчатый хребет. По его скатам плавно спускаются к морю возделанные поля, а под берегом пробираются тяжелые турецкие шхуны и фелюги с косыми парусами. Лишь в открытом море пустынно, и корабли – грозная стена пушечных фортов – окружены бесконечной искристой равниной воды.

В воскресный день Павел Степанович дает эскадре отдых и сам приходит на бак послушать песни.

В Ахтиаре на горе

Стоят девки на дворе,

запевает молодой матрос.

На горе девки стоят,

В море Черное глядят,

поддерживает хор.

В море Черное глядят,

Меж собою говорят,

молодецки выводит запевала.

Скоро ль корабли придут,

К нам матросов привезут,

гудит палуба.

К нам матросов привезут,

Тоску нашу разнесут,

сверкает белыми зубами матрос и бесстыдно паясничает.

Нам наскучили солдаты,

С виду хоть они и хваты,

рявкает хор, и матрос комически подхватывает высоким и звонким речитативом:

Да маленько простоваты.

А матросы как придут,

На все средствие найдут…

Запевала выталкивает соседа в круг и пускается в пляс.

Павел Степанович узнает старого знакомого Кошку.

– Что ж ты, Кошка, солдат позоришь? Они тебе за такую песню шею наломают.

– Невозможно, ваше превосходительство, против моряков им устоять.

– И даже нехорошо. Скажем, перевозить будем войска. Они у вас вроде гостей будут, а вы в песне заноситься станете.

Ой усаживается на бухту.

– Что, ребята, кто еще песни знает?

– Морские, ваше превосходительство?

– Разумеется, морские. Ну-ка, старики! Сотня людей окружает адмирала. Такого случая на "Ягудииле" еще не было, чтобы адмирал веселился с матросами.

– Можно "Как с вечера, с полуночи", – солидно предлагает старый канонир.

Павел Степанович отрицательно качает головой.

– Это не лихая. Спойте "То ли дело наша служба". Кошка, знаешь?

– Никак нет, ваше превосходительство.

– Мало, значит, ты еще просолился. Вперед выходит краснощекий рябой матрос, начинает неожиданно сильным чистым баритоном:

То ли дело наша служба

Летом по морю гулять.

Павел Степанович подхватывает с матросами:

Ай люли, ай люли, да гулять!

Шторм иль буря, нет препоны,

Ветер воет. Мы его

Равнодушно слышим стоны.

Не боимся ничего.

Ай люли, ай люли, не боимся ничего!

Головной корабль эскадры бриг "Аргонавт" передает, что на горизонте дым парохода. Вырастают высокие трубы "Владимира". Серое облако дыма ползет над ним. На его стеньге поднимается сигнал: "Желаю говорить с адмиралом".

"Владимир" возвращается из Босфора с вице-адмиралом Путятиным, а такая встреча Нахимова не радует. Он Путятина никогда не любил. И на "Крейсере" и на "Азове" молодой карьерист возбуждал в нем неприязнь. Потом немало пришлось потрудиться на "Сидистрии", чтобы вытравить путятинский дух: напрасные обиды матросов, подобострастие в офицерах, доносительство унтер-офицеров. С 1843 года Путятин был на Каспии, в Персии, прожектировал захват туркменского берега – и сделал карьеру. Проныра, краснобай. "Надо же было эскадре оказаться на курсе "Владимира", – с досадой думает Павел Степанович. Однако приказывает принять гостя со всеми почестями, положенными Путятину по чину вице-адмирала и званию генерал-адъютанта.