Щупальце ААЦЛ нанесло скользящий удар, и единственной потерей оказалось сломанное радио.

– Ты в порядке?
– прижав свой шлем к шлему Вильямсона обеспокоенно спросил Конвей.

Ответа не было несколько минут, затем до него донесся слабый, полный боли шепот.

– Руки очень болят. Я устал, - с остановками говорил монитор.
– Но когда... они меня отсюда заберут... все будет хорошо... Если, конечно, к тому времени будет кому меня лечить... Если ты не остановишь нашего друга там, внизу...

Внезапно Конвея охватил гнев.

– Ты когда-нибудь прекратишь, черт побери!
– взорвался он, - Запомни, я никогда не убью разумное существо!

– Я все еще слышу Маннона и Листера...
– Голос монитора слабел.
– Там гибнут пациенты.

– Заткнись!
– закричал Конвей и отодвинул голову.

Он увидел, что монитор потерял сознание. У Конвея защипало в глазах.

Теперь Конвей понимал, что Корпус мониторов делает больше хорошего, чем плохого. Но он не был монитором и никогда не пойдет на убийство.

Однако О'Мара и Листер были еще и врачами. Причем один из них был известен во всей Галактике. Чем ты лучше их? Конвей почувствовал, что очень одинок.

***

С облегчением он заметил, что губы монитора вновь зашевелились, и поспешил приблизить шлем.

– ...Для вас это тяжело, доктор, - голос был едва слышен, - но вы должны это сделать.

– Но я не могу!..

Конвей почувствовал, что его позиции слабеют.

– У меня есть пистолет, - сказал монитор.

Доктор не помнил, как доставал оружие из кобуры и снимал его с предохранителя. Оно было у него в руках и направлено в отверстие в полу.

Он хотел попробовать лишь обездвижить ААЦЛ.

Конвей тщательно прицелился в щупальце, держа пистолет двумя руками, и выстрелил.

Когда он опустил его, от существа мало что осталось. Пули оказались разрывными, а пистолет стрелял в автоматическом режиме.

Губы Вильямсона снова зашевелились, и Конвей машинально сдвинул шлемы.

– Все в порядке, доктор, - произнес монитор.
– Там никого нет...

– Да, теперь там никого нет, - согласился Конвей.

Если бы в пистолете оставалась хотя бы одна пуля!

– Мы знаем, вам было трудно, доктор, - произнес майор О'Мара, Принять такое решение под силу порой лишь самым мудрым и опытным врачам. А вы ребенок-идеалист, который не знал даже, кто такие мониторы.

О'Мара улыбнулся. Отеческим жестом он положил руки на плечи Конвея.

– Заставив себя сделать то, что вы сделали, - продолжал он, - вы рисковали и карьерой, и собственным разумом. Но теперь это не имеет никакого значения. И не чувствуйте себя виноватым. Все нормально.

Конвею хотелось снять шлем и покончить все разом. О'Мара сошел с ума!

Что он говорит? Он, Конвей, нарушил первую заповедь врача, он убил разумное существо!

– Выслушайте меня, - серьезно сказал О'Мара.
– Нашим связистам удалось получить изображение рубки злополучного корабля еще до столкновения. Его пилотом был не ваш ААЦЛ, понимаете? Это был АМСЛ, а эти АМСЛ держат ААЦЛ в качестве домашних животных, которые, конечно же, не обладают разумом. Так что считайте, вы убили взбесившуюся от страха собаку.
– О'Мара стал трясти Конвея за плечо так, что у того заклацали зубы.
– Ну, что - полегчало?

Конвей почувствовал, как снова оживает. Он молча кивнул.

– Можете идти, - разрешил майор, - немедленно отправляйтесь спать. А что касается беседы о ваших проблемах, боюсь, у меня сейчас нет времени.

Как-нибудь напомните мне об этом, если не отпадет охота.

ГЛАВА 11

За время четырнадцатичасового сна Конвея поток раненых резко снизился и пришло сообщение, что война закончилась. Инженеры и ремонтники быстро наводили порядок в поврежденных помещениях.

Через три недели Госпиталь вернулся к нормальной работе. Кроме наиболее тяжело раненых, все пациенты были переведены в местные планетарные больницы. Повреждения от столкновения с кораблем были полностью устранены. Но если в целом у Госпиталя все было в норме, то лично о Конвее так сказать было нельзя.

Неделю спустя Конвея целиком освободили от дежурства в палатах и перевели в смешанную группу стажеров, состоящую из врачей землян и инопланетян. Все они слушали курс лекций "Корабельная спасательная служба". Конвей с удивлением узнавал, как трудно вылавливать спасшихся с потерпевших аварию кораблей, особенно с тек, на которых реакторы продолжали работать. За лекциями последовали чрезвычайно любопытные практические занятия, сравнимые разве что с головоломками, которые он каким-то чудом ухитрился одолеть, а затем сложнейший курс сравнительной внеземной философии. Параллельно им читали цикл лекций по оказанию срочной помощи при внеземном загрязнении среды. Что предпринять, если в метановой палате образовалась трещина и температура повысилась до минус 41С? Как поступить, если хлородышащее существо подверглось воздействию кислорода или вододышащее задыхается в воздухе, и наоборот? Конвей со страхом пытался представить себе, как его коллеги по курсу делают ему искусственное дыхание - ведь некоторые из них весили до полутонны! Но, к счастью, практических занятий по этому курсу не было.