Поль прошел через центральный вход здания, небрежно махнув пропуском.

Через минуту он вдруг появился в окне первого этажа и бурно замахал Кате рукой.

Решетка на стекле оказалась съемной. Поль аккуратно вынул ее, отставил в сторону и галантно протянул девушке руку.

Катя перепрыгнула через подоконник и оказалась во влажной комнате с кафельными стенами. Под потолком витали клубы пара, шелестела вода. Комната оказалась мужской душевой.

Крадучись, парочка пробралась мимо милицейского поста на входе и вихрем взлетела на третий этаж, оставшись незамеченной.

— Мой друг сейчас уехал на родину, — объяснил Поль, открывая ключом дверь. — У его отца бизнес, он должен помогать ему.

Только когда ключ изнутри повернулся в замке, Катя наконец почувствовала себя в безопасности и огляделась. Уютная комната вместо обоев была до потолка оклеена яркими рекламными плакатами и этикетками от импортного пива.

Остаток дня они провели вдвоем: слушали иностранные пластинки, их у Поля было полно, курили «Пэлл Мэлл» и ели жареные бананы. Катю поразило, что страшно дефицитные бананы, которые, в Киеве можно было достать только с переплатой в зеленом виде и долго ждать их созревания в холодильнике, Поль жарил на сковородке, точно обыкновенную картошку.

Потом они рассматривали фотографии семьи Поля. Со снимков глядели неуловимо похожие друг на друга черные лица, дружески улыбавшиеся в камеру.

— Мой отец крупный чиновник, — поведал Поль. — Он работает в министерстве.

— А мама? — спросила Катя, разглядывая крутобедрую шоколадную женщину в европейском платье.

— Мама воспитывает братьев и сестер. У меня их пятеро.

— А как будет на суахили «здравствуйте»? — спросила Катя, перелистывая страницы альбома.

— «Джамбо», — ответил Поль.

— Научи меня еще каким-нибудь словам, — попросила Катя.

— Ну, самое простое… «Да» — это «ндийо», «нет» — «апана».

— А как будет «я тебя люблю»?

Вместо ответа, Поль придвинулся поближе к ней и осторожно прижался темными губами к ее ожидающе приоткрытому рту.

— Я тебя очень хочу, — смущенно признался он, когда бесконечный поцелуй, чуть ли не первый в Катиной жизни, наконец прервался. — Правда хочу, очень-очень. Натака куна… А ты? Да или нет?

Катя испуганно отодвинулась, но, когда его ласковая ладонь, гораздо более светлая с внутренней стороны, чем снаружи, мягко легла ей на бедро, неожиданно успокоилась. Осторожная рука легко продвигалась вверх по ноге, и постепенно ее охватило какое-то странное оцепенение.

«Лучше, если это будет он, чем кто-нибудь другой, — счастливо подумала Катя, закрыв глаза. — Лучше это будет здесь, чем где-нибудь в подъезде или на чердаке…»

— Ндийо, — беззвучно прошептала она пересохшим ртом. — Да…

Она улыбнулась про себя, когда он прижался к ней своим мускулистым черным, будто в гидрокостюме, телом. Она зажмурила глаза, когда он ласково припал жадным ртом к ее груди. Ей все-таки пришлось через силу разлепить губы, чтобы предупредить его, что может быть немного крови.

— Это не страшно, — влюбленно прошептал Поль и тут же заверил:

— Тебе не будет больно.

Было ли ей больно, она не помнила, ее сознание витало в счастливых грезах, а тело стало мягким и податливым, как пластилин.

Неожиданно ей стало холодно. Поль уже отодвинулся и лежал на спине, задумчиво глядя в потолок.

— У тебя уже были русские девушки? — спросила Катя, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Да, — ответил Поль просто. — Мне очень нравятся русские девушки. Они красивые и недорогие.

— Как это? — Катя даже приоткрыла рот от удивления.

— Ну, если нет времени ухаживать за девушкой, ее можно купить, это не очень дорого, — бесхитростно объяснил Поль. — Можно дать ей бутылку кока-колы или пачку «Мальборо». Наши ребята привозят с родины много колы и сигарет, специально для девушек.

Катя обескураженно молчала.

— А еще мне нравятся русские девушки, потому что они очень горячие, — продолжал откровенничать Поль.

— Горячие?

— Да, они любят секс, хотя никогда этого не признают. Такие уж у вас, русских, предрассудки…

— А девушки у тебя на родине?

— О, — разочарованно протянул Поль. — Это совсем другое. По обычаям моего народа, когда девочка становится девушкой, ей вырезают клитор, чтобы она стала хорошей женой и матерью. Поэтому девушки у меня на родине совсем-совсем не такие горячие. — Он сокрушенно покачал головой.

Катя хотела спросить его, что такое «клитор», но передумала. О собственной анатомии она имела весьма приблизительное представление.

Девушка вздохнула и вновь прижалась к раскаленному телу, блестевшему в полумраке точно черный, облитый маслом мрамор.