– Секунда,– улыбаясь, сказал он.– Через десять минут мы будем там.

– Надеюсь, нам там понравится,– в шутку сказал я.

Рафаэль посмотрел на меня круглыми от удивления глазами.

– Господи! – воскликнул он, ужасаясь моей мысли.– Конечно, тебе там понравится, Джерри. Ведь Секунда – это наша estancia.

Секунда представляла собой длинное, невысокое, выбеленное здание, стоявшее между большим озером и густой рощей эвкалиптов и ливанского кедра. Из задних окон открывался вид на серую гладь озера, обрамленного зеленью пампы; передние окна выходили в английский парк с заросшей травою дорожкой, окаймленной двумя рядами подстриженных кустов, и небольшим, родничком, еле видным в зарослях папоротника и мха. Там и сям среди правильной формы клумб, усеянных опавшими апельсинами, в тени кедров бледно мерцали статуи. По озеру стайками плавали черношеие лебеди – ледяные торосы на серо-стальной поверхности воды, в зарослях тростника розовыми пятнами на зеленом фоне мелькали колпицы. В прохладе парка над родником висели колибри, среди апельсинных деревьев и по дорожке, гордо выпятив грудки, расхаживали печники. По цветочным клумбам торопливо шныряли маленькие серые голуби с розовато-лиловыми глазами. В этом забытом богом и людьми уголке земли царили мир и тишина, нарушаемая лишь отрывистыми криками печников да мягким шорохом крыльев, когда голуби вспархивали на эвкалипты.

Осмотревшись на новом месте и распаковав вещи, мы собрались в столовой, чтобы обсудить план дальнейших действий. Прежде всего я хотел снять фильм о нанду – южноамериканском родиче африканского страуса. Секунда была одной из немногих estancias под Буэнос-Айресом, в которой еще водились эти крупные птицы. Я говорил об этом Рафаэлю еще в Буэнос-Айресе и теперь спросил, есть ли у нас шансы выследить стадо нанду и заснять их.

– Не беспокойся,– успокоил меня Рафаэль.– Мы с Карлосом все устроим.

– Конечно,– подхватил Карлос,– после полудня мы отправимся искать нанду.

– Может быть, ты захочешь снять фильм о том, как пеоны ловят нанду? – спросил Рафаэль.

– А как они их ловят?

– Старым способом, при помощи boleadoras... Знаешь, это такие три шара, нанизанные на веревку.

– Ну разумеется! – вне себя от радости воскликнул я.– Мне бы очень хотелось снять такой фильм.

– Все будет в порядке,– заверил Карлос.– Сегодня мы поедем в повозке, а пеоны на лошадях. Мы находим нанду, пеоны ловят их, вы снимаете. Вас это устроит?

– Великолепно! – ответил я.– А если мы не найдем их сегодня, можно будет повторить все завтра?

– Разумеется,– ответил Рафаэль.

– Мы будем искать до тех пор, пока не найдем их,– подтвердил Карлос, и братья обменялись широкими улыбками.

После ленча появилась небольшая повозка; сырой гравий мягко хрустел под ее колесами. Карлос правил лошадьми, подхлестывая их легонько вожжами. Он остановился напротив веранды, спрыгнул на землю и направился ко мне. Крупные, упитанные серые лошади стояли, опустив головы и задумчиво жуя удила.

– Вы готовы, Джерри? – спросил Карлос.

– Да, я готов. А остальные уже выехали?

– Да, они вместе с Рафаэлем поехали верхом. С нами будет шесть пеонов, этого достаточно?

– Превосходно... теперь дело только за моей женой,– сказал я, с надеждой оглядываясь на дом.

Карлос присел на невысокую стенку и закурил.

– Женщины всегда заставляют себя ждать,– философски заметил он.

Большая желтая бабочка, пролетая мимо лошадей, вдруг застыла в воздухе над их головами, как бы раздумывая, не аронник ли перед ней, только какой-то необычный, волосатый. Лошади энергично мотнули головами, и перепуганная бабочка улетела, выписывая в воздухе причудливые, пьяные зигзаги. К темным кедрам стремглав подлетел колибри, внезапно замер в воздухе, отлетел дюймов на шесть назад, повернулся и стремительно нырнул к качавшейся ветке: здесь он с радостным писком схватил паука и исчез в апельсинных деревьях. Джеки вышла на веранду.

– Алло! – радостно сказала она.– Вы уже готовы?

– Да! – в один голос отозвались мы с Карлосом.

– А вы уверены, что ничего не забыли? Киноаппарат, пленку, экспонометр, светофильтр, треногу?

– Да, мы все это захватили,– самодовольно ответил я.– Ничего не забыли, ничего не оставили.

– А как насчет зонтика?

– Черт побери, зонтик-то я и забыл! – Я повернулся к Карлосу.– Вы не одолжите мне зонтик?

– Зонтик? – удивленно переспросил Карлос.

– Да, зонтик.

– А что такое зонтик? – Он не знал этого слова по-английски.

Чрезвычайно трудно так, без подготовки, объяснить, что такое зонтик.

– Это такая штука, чтобы закрываться от дождя,– сказал я.

– Она складывается,– добавила Джеки.

– А когда идет дождь, ее снова раскрывают.

– Она очень похожа на гриб.

– А-а...– сказал Карлос, и лицо его просветлело.– Понял.

– Так у вас есть зонтик?

Карлос укоризненно посмотрел на меня.

– Разумеется, я же говорил вам, что у нас есть все.

Он зашел в дом и вернулся с небольшим, ярко раскрашенным бумажным зонтиком величиной примерно в половину велосипедного колеса.

– Подойдет? – с гордостью спросил он, быстро вращая зонтик, так что краски слились в сплошной цветной круг.

– А побольше зонта не найдется?

– Побольше? Нет, побольше не найдется. А зачем он вам, Джерри?

– Прикрыть камеру во время съемок, чтобы пленка не слишком грелась на солнце.

– Ну, так этот будет как раз,– сказал Карлос.– Я буду держать его.