— Вот, смотри, — сказал он, быстро заштриховывая промежуток между двумя параллельными кривыми. — Это, допустим, река. Течёт сюда. — Он нарисовал жирную стрелку. — Течёт сюда, и назад воде хода нет: разность уровней определяет направление. Теперь представь себе, что это не вода, а время. Река Времени. Представил? Отлично. А вот лодка. В лодке плывём мы. Человечество — скажем так. И плывём мы, значит, по Реке Времени, куда оно, туда и мы, с той же скоростью. И проплываем, скажем, мимо острова. Вот. — Борг нарисовал посреди реки неровный кружок и упёр в него острие карандаша. — Такой, знаешь ли, милый островок, зелёные берега…

— Знаю, — кивнул я. — Зелёные берега и белый домик-башенка под красной крышей.

— Белый домик, — повторил Борг, мельком взглянув на меня. — Отлично, белый домик. Так вот, пронесло нашу лодку течение мимо острова — и никогда ты больше этот свой белый домик не увидишь. Правильно?

Я молчал.

— Он уже в прошлом, и ничего не вернёшь. — Борг заметно оживился. — Но представь себе далее, пилот, что, пока несёт тебя течение, ты изобрёл весла. И ты начал грести назад — к островку с белым домиком. Трудно против течения, не так ли? Много надо потратить сил. Но вот ты тем не менее догрёб.

Он задумался, а я напряжённо ожидал продолжения.

— Ты вернулся, — сказал Борг, морща просторный свой лоб, — и снова увидел остров. И белый домик на нём. Ну конечно — место то самое. Но та же самая ли вода обтекает теперь этот остров? Отвечай, пилот! — рявкнул он вдруг.

— Нет, — ответил я, глядя на него во все глаза. — Нет, конечно.

— То-то и оно! Помнишь как Гераклит говорил? Нельзя дважды войти в одну и ту же воду. Другая вода — другое время. Вот! — Борг помолчал и добавил: — Тут, конечно, время надо понимать в его материальном, энергетическом смысле. Впрочем… Все аналогии, впрочем, примитивны.

Он скомкал листок и отшвырнул в угол.

— Я вот о чём думаю, — сказал я. — Допустим, такое переселение когда-нибудь состоится. Конечно, найдутся добровольцы, и часть человечества перенесётся на миллионы лет назад…

— На десятки миллионов, — вставил Борг.

— Хорошо, на десятки. Они окажутся на необитаемой земле… то есть нет… на земле, населённой ящерами. Вот ещё, кстати, вопрос: поселенцам понадобятся большие площади для застройки, и они перебьют динозавров — перебьют, скажем, до того, как от этих динозавров произойдут первые теплокровные, млекопитающие… Можно ли представить страшные последствия такого вмешательства в эволюцию? Имеем ли мы право…

— Да нет же, Улисс, — перебил меня Борг. — Не произойдёт никакого вмешательства. Тех динозавров, которые были, переселенцы не встретят. Они будут в другом материальном потоке времени, пойми же.

— Ну, допустим, — сказал я с сомнением. — Другой поток времени. Но пространство ведь то же самое? Переселенцы начнут его обживать, строить дома и прочее. Представь себе: они строят дом как раз на том месте, где стоит этот отель. Мы-то им не помешаем, нас для них ещё нет. Но ведь нам-то их стройка помешает, она будет столь же материальной, как… ну, скажем, как кости динозавра, которые, может быть, лежат под фундаментом этого отеля.

— Дались тебе динозавры! — с досадой сказал Борг. — Мешают они нам с тобой сейчас? Нисколько. Мы совпадаем, совмещаемся с ними в пространстве, а во времени — нет. Точно так же не помешают нам стройки переселенцев. Остров с твоим белым домиком будет обтекать другая вода.

— Вчера, перед началом киносеанса, — сказал я, помолчав, — слышал я, как спорили трое. Так вот, один утверждал, что загонять живых людей в прошлое бесчеловечно, что это хуже убийства, и все такое.

Борг коротко взмахнул рукой.

— Знакомые разговоры, — проворчал он. — Нечто в этом роде кричали, когда начиналось заселение Венеры… Кстати: переселенцы не останутся за непроходимым барьером, канал связи с ними будет сохранён. Во всяком случае, — добавил он, — все это — дело отдалённого будущего.

В том-то и штука, подумал я. Отдалённое будущее. Но что делать нам сейчас? Вот вопрос…

— Какие у тебя планы, старший? — спросил я, поднимаясь. — Полетишь на «Элефантину» или проведёшь праздники здесь?

Борг не успел ответить: пропищал его видеофон. Даже не пропищал, а, скорее, замурлыкал. У Борга даже видео было собственной конструкции, не как у всех.

— Здравствуй, старина, ещё раз, — услышал я незнакомый мужской голос на неважном интерлинге.

— Здравствуй, Кнуд. — Борг поднёс видео к лицу. — Ты такой румяный, что сердце радуется.

Невидимый мне абонент захихикал. А потом:

— Наш утренний разговор меня… э-э… ошеломил. Может, ты пошутил, старина? Помню, в школе ты любил… э-э… пошутить.