Он сник, хотя по инерции продолжал улыбаться.

— Вряд ли камень искусственный… Ну, чего ты? Бери. Я же люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей. Моей навсегда.

Ее глаза потемнели.

— Я не верю, что ты его нашел, — тихо, с дрожью в голосе сказала она. — Скажи правду, где ты его взял? Может, ты спутался с бандитами, и эта вещь — краденая? Да это наверняка так! — вдруг почти выкрикнула она. — Скажешь, разгружал вагоны с картошкой, чтобы подзаработать денег на золотой перстень? Тебе лучше уехать к себе! Правда, так для тебя будет лучше! Москва на тебя очень плохо влияет!..

— Я не уеду без тебя.

— После своих отлучек ты возвращаешься весь в крови! — не слушая его, продолжала она с горечью. — Ты дерешься с кем-то… Может, ты… еще и убил кого-нибудь?.. — Она умолкла, не в силах говорить. Ее душили рыдания.

Олег с силой сжал перстень в кулаке.

— Да, — сказал он сквозь зубы. — Я убийца. Кто прошел через войну, тот никогда не сможет жить, как другие. У меня, наверное, что-то отключилось в башке. Меня тянет туда, где убивают, где кровь. Не случайно многие наши ребята, с кем я служил, пошли в бандиты или в охранники… Мне тоже предстоит выбор между этими дорожками, другого пути у меня нет…

Его голос стал хриплым и сорвался. Он замолчал. Лена тоже молчала, глядя на него как-то странно, с испугом, не зная, что ответить.

Он разжал кулак, с ненавистью посмотрел на перстень, потом размахнулся и зашвырнул его в реку. Лена проводила перстень изумленным взглядом.

— Ты странный человек, — сказала она очень тихо. — И совершенно не похож на Андрея.

— Ты любила его?

— Он был хорошим парнем…

— Да, очень хорошим. Андрей был настоящим другом. Наверное, я не должен был говорить тебе все это… Ну, там, что я тебя люблю и все такое… Мы ведь его только похоронили.

Она пошла по набережной. Он двинулся за ней.

— Мне кажется, то, что осталось в тебе от войны, — это болезнь, — сказала она после долгого молчания. — Ты справишься с ней. Я… буду помогать тебе в этом…

Олег отвел глаза. Он не хотел, чтобы она увидела вспыхнувшую в них радость.

Первым делом Геннадий перенес кейсы в свою комнату. Потом принял душ и как следует выспался. Вечером он немного побоксировал с парнями в спортзале, а перед ужином заглянул на корты. Здесь его тотчас окружила толпа молоденьких девушек требовавших, чтобы он включился в игру. Штруп сыграл один сет в паре с Сусанной Кричевской против Ирочки Новосильцевой и Маши Деминой.

Антонина Петровна, отодвинув занавеску у окна своей комнаты, с любованием следила за своим молодым кумиром. Сидевшие на террасе пожилые дамы, давно вышедшие из бальзаковского возраста, опустили свои книги и устремили взгляды на теннисную площадку.

Спустя четверть часа возле кортов собралась добрая половина женского населения лагеря. Гена не обращал ни на кого внимания. Он не отрывал глаз от бегавшей перед ним с ракеткой Ирочки Новосильцевой. Как она хорошо сложена и как, должно быть, аппетитно выглядит без этого платьица! В конце концов, он вернулся сюда именно из-за . нее! Он непременно должен заняться этой смазливой девчонкой и добиться с ней близости.

После ужина в спортлагере начиналась веселая жизнь — дискотека, кино, игры. Маленький домик обслуживающего персонала, стоявший на отшибе, в эти часы пустел. Поднявшись к себе, Штруп заперся в своей комнате. Достал из шкафа один из кейсов — тот, что полегче, и положил на кровать. Шифра замков блондин не знал, пришлось использовать слесарный инструмент.

Через некоторое время, орудуя шилом, плоскогубцами и пилкой, Гена наконец откинул крышку «дипломата». У него захватило дух, он даже присвистнул от восторга. В портфеле, забитом доверху, лежали аккуратно упакованные пачки стодолларовых купюр!

Вот за какой добычей охотился Гаврила! Месть за смерть Кисы — предлог, на самом деле ему нужны были баксы Картавого. Из-за этих денег схлестнулись две бандитские группировки, и обе практически в полном составе отправились на тот свет.

Улыбаясь, Штруп взял одну пачку и тщательно пересчитал купюры. Сто штучек, одна к одной. Значит, в пачке — десять тысяч. Они лежали стопками по пять пачек, а таких стопок было тридцать. Гена прикинул в уме — полтора миллиона! Он засмеялся, повалился на кровать и блаженно вытянулся. Скоро у него таких персиков, как Ирочка, будут десятки. Он вообразил себе сразу трех милашек, лежащих с ним в одной кровати. Он тискает их нежные бедра, гладит мягкий пушок на лобке и целует мягкие податливые губы…

Штруп задумался. Знакомый сутенер с Тверской за баксы достанет любых телок, даже малолеток. Так стоит ли терять время на Ирочку? Может, завтра сразу слинять в Москву?..

Тут мысли Гены приняли более здравое направление. Нет, вряд ли он уедет завтра. На угнанной машине его зацапают гаишники. Надо будет одолжить машину у одного здешнего парня. Оформить доверенность, все чин чином. На эти дела уйдет дня два. Зато потом он сможет без помех раскатывать по Москве…

Блондин аккуратно уложил деньги обратно в кейс и поставил его в шкаф рядом с другими.