– Не беспокойся. Повешу сам. У вас кто-то есть?

– Никогда не угадаешь! Проходи, пожалуйста. Юка! Ты можешь оторваться от своих пластинок?

Юрий выбежал навстречу тестю раскрасневшийся, встрепанный.

– Петр Андреевич, вы еще более неожиданно, чем наш первый гость! А я раб техники! На работе Гальцев замучил своею тысяча тридцатой, дома заедает бытовая электроника.

Он пожал руку Карналю по своему обычаю как-то суетливо и несерьезно, Карналь не любил у зятя этой клоунады, которая шла от Кучмиенко-старшего, с горечью заметил, что серьезность Юрия во время похорон была только временной, вызванной то ли внезапностью, то ли неосознанным страхом смерти, возможно, так же унаследованным от Кучмиенко-старшего.

– У нас так называемый гость, а Люка сегодня задержалась на работе, у Глушкова тоже идет доводка машины, которая уже понимает и различает людские голоса Лингвисты в объятиях кибернетики! И вот я вынужден все сам... А кто глава семьи? Советское законодательство, к сожалению, не дает ответа на этот вопрос... Наш гость, Петр Андреевич. Совинский, встань и склони свою дурную голову!

И в самом деле навстречу Карналю неуклюже и как-то словно пристыженно поднялся Иван Совинский.

– Здравствуйте, Петр Андреевич.

– Здоров, - с удовольствием пожал его сильную руку Карналь.
– Опять в Киев на какое-то совещание? Становишься государственным человеком?

– Та-а, - Совинский смущенно улыбнулся, как бы даже съежился, или передернуло его от подавляемой внутренней боли.

– Что с тобой? Ты болен?

Людмила молча показала Юрию, чтобы он усаживал гостей, тот засуетился.

– Сейчас мы все объясним, Петр Андреевич. Садитесь, пожалуйста, вот здесь. А ты, Совинский, не стой столбом, тоже садись и воспользуйся так называемым случаем. Не надейся на женщин. Женщина - не сейф: гарантий не дает. Начинай с производительных сил и своего места в жизни.

– Да что там у вас такое?
– уже всерьез заинтересовался Карналь.

– Чего же ты молчишь?
– напал на Совинского Юрий.
– Давай. Выкладывай свои приключения Гекльберри Финна!

– Прошусь...

– Куда? У кого? Ничего не понимаю.
– Карналь обвел взглядом всех. Людмилка, может, ты толком объяснишь?

– Это уж без меня. Что тебе, папа, - чай? кофе? Есть хочешь?

– Спасибо. Можно чаю. Хлопцы уже пили?

– Пили и ели. Ели и пили.
– Юрию не сиделось на месте.
– Совинский, можешь ты, положив правую руку на левое сердце... Или, может, мне за тебя?

– Говори уж ты, - понурился Совинский.

Юрий подхватился, стал перед Карналем, принял серьезный вид.

– Петр Андреевич, блудный сын хочет вернуться.

– Ты, что ли? Куда же?

– Разве я куда-нибудь убегал? Только в самых сокровенных мыслях. Это уж покажет вскрытие. А вот Совинский убегал на самом деле. Теперь посыпает голову пеплом. А где его возьмешь, если от газовой плиты пепла нет ни черта!

– Не мели ерунды, - остановил его Карналь.
– Иван, это правда? Ты хочешь вернуться?

– Не знаю, возможно ли.

– Был же у нас разговор. Обещал тебе, что можешь вернуться.

– Давай заявление, - прошептал Совинскому Юрий.
– Давай, пока Петр Андреевич добрый.

– Уже и заявление?
– Карналь сделал вид, что достает ручку.
– Так что? Резолюцию для отдела кадров?

Но заявление было на самом деле. Совинский выгреб его из глубоченного кармана, измятое, с расплывшимися чернильными буквами, руки его вспотели, на лице тоже густо выступил пот. Карналь недоверчиво расправил измятый листок. Действительно, заявление. "Прошу принять меня..." и так далее.

– Как это? Вы знали, что я приду?

– А на всякий случай. Готовились к завтрашнему дню, - весело пояснил Юрий.
– Я ему: пиши! А он упирается. Даю ему гарантию, что возьму в свою бригаду и сразу на доводку тысяча тридцатой к Гальцеву, - не верит. А возьму - сам же спихнет меня с бригадирства! Ведь нет большего наслаждения, чем сковырнуть того, кому обязан своим местом в жизни. Так подпишете, Петр Андреевич?

– Просишь? Не передумаешь?
– спросил Карналь Совинского.

– Теперь уже нет.

– Тогда любовь, теперь тоже так называемая любовь, - вмешался Юрий. Новая и вечная! Люка, иди подтверди!

Людмила принесла чай, метнула осуждающий взгляд на Юрия.

– Как тебе не стыдно! Когда ты отучишься вот так в душу к человеку...

Карналь вынул ручку, написал наискосок на заявлении Совинского: "В приказ. Зачислить в бригаду наладчиков Ю.Кучмиенко".

Совинский встал. Не осмеливался протянуть руку за заявлением, глухо сказал:

– Большое спасибо, Петр Андреевич.