Но черт возьми! Почему тот же Раздрогин заботится об этом «пермяке» – Варге?! Ведь после его ночного визита здесь появилась Ольга!

Когда Русинов начинал думать об этом и сопоставлять факты, то терялся окончательно и говорил себе, как некогда Авега, – повинуюсь року. А что еще оставалось делать?

Вечером того же дня по настоянию Ольги и Петра Григорьевича он перебрался ночевать в избу: ему строго-настрого запретили жить на улице в ближайшие две недели и особенно в сырую погоду, поскольку небольшая простуда могла вызвать воспалительные процессы в позвоночнике. После лечения огнем он не почувствовал особого улучшения, напротив, движения стали какими-то расслабленными, неточными, подрагивали руки и ноги, но Ольга успокаивала, что это все из-за небольшого растяжения сухожилий, связок и мышц и что они через день-два восстановят свои функции. Важно было, проявится ли невралгия утром, после сна?

Русинову не хотелось думать, что вся забота о нем связана лишь с желанием удержать его в поле зрения, не дать ступить самостоятельно и бесконтрольно ни одного шага. Такова уж психология человека – привязываться к тем людям, кто печется о тебе и проявляет участие, почти независимо, корыстна или нет конечная цель. Даже преступник на плахе успевает за короткий миг привязаться к своему палачу, если тот, прежде чем отрубить голову, обращается с ним по-человечески и достойно. Все-таки пожар на спине сильно поразил воображение Русинова, и он как-то упустил из виду любопытную записку учителя Михаила Николаевича. И лишь оставшись один – Ольга с Петром Григорьевичем «распинали» Варгу, – он стал прокручивать в памяти весь сегодняшний день, и вдруг два события соединились сами собой: иносказательная записка о вербном меде и неожиданная откровенность Петра Григорьевича по поводу Кошгары. Ведь он же его таким образом отсылал с пасеки! Причем «продавал» серьезному и суровому участковому милиционеру в Гадье. Мог ведь еще вчера спросить, что Русинов ищет, когда приходил на раскопки. Правда, вчера его захватила стихия полета, но утром-то, когда заводили машину с буксира, мог! Почему он «пожалел» рыбачка после того, как получил альпинистские ботинки и записку? А ведь эти дурацкие башмаки могут означать лишь адрес, куда и к кому отослать гостя, чтобы не мешал здесь, на пасеке.

Выходило, что тот рыжий многодетный папаша Михаил Николаевич начальник Петра Григорьевича. И теперь Русинова будут передавать из рук в руки…

Повинуюсь року!

Едва стемнело, Петр Григорьевич вдруг ни с того ни с сего запустил электростанцию и дал в избу свет. Лечение Варги было на сегодня закончено, и Ольга собиралась лечь спать, но тут же просияла:

– Ура! Будем смотреть телевизор!

Сам же Петр Григорьевич ушел к Варге в баню, и Русинов понял, что пчеловод таким образом отвлекает внимание: по-видимому, им срочно потребовалось что-то обсудить.

Ольга опять прилипла к «ящику»: показывали какую-то серию «мыльной оперы». Русинов достал сигарету и вышел будто бы покурить. Он хотел тихо подойти к банному окошку и откровенно подслушать конфиденциальную беседу «мелиораторов». Ветер менялся, потеплело, однако над горами висели низкие, многослойные тучи, а над головой в разрывах облаков светились звезды. Сначала ему показалось, что над горами среди разноцветных туч мелькнула восходящая луна: багровый диск мелькнул и исчез. Но он снова вырвался и, оставляя за собой, как показалось, дымный белесый след, поплыл сначала на север, затем резко изменил направление, покружился и завис над землей.

И вдруг он на глазах изменил конфигурацию, из круглого обратившись в вытянутый эллипс.

Русинов попятился, развернулся и побежал в дом. Ольга не оглянулась даже на громкий стук двери.

– «Тарелка»! – крикнул он. – Пошли скорее! Она не расслышала, но, заметив его возбуждение, испуганно спросила:

– Что случилось? Что?!..

– Над нами «тарелка» висит! НЛО! Быстрей!

– Да? – оживилась Ольга. – Я нынче еще не видела! Они побежали к изгороди пасеки. «Тарелка» сместилась далеко на юг и теперь имела вид ярко-оранжевой шляпы. Она двигалась ровно, выписывая огромный полукруг, иногда пропадала в слоистых облаках. Причем в этот момент у НЛО включался то ли луч, освещавший путь, то ли двигатель. И цвет ее менялся до вишневого. Русинов держался спокойно, однако знобящий, неуправляемый страх сковывал мышцы, защемило под ложечкой.

– Сегодня у пришельцев праздник, – проронила Ольга. – Начало сезона «тарелок»!

– Впервые вижу, – признался Русинов. – Не верил…

– Тут хоть верь, хоть нет – летают!

А «тарелка» между тем превратилась в шар и, мелькая между облаками, потянула к земле и зависла над самым лесом! Может быть, километрах в двух! И стала расплывчатой, размытой, словно отраженное солнце в зарябленной ветром воде.

«Пришельцы! – внезапно прорезала сознание мысль. – Авега и Варга – не люди…»

Он тут же отплевался, открестился от такой сумасшедшей мысли. Резко потряс головой, утер лицо.

– Что с вами? – обеспокоенно спросила Ольга.

– Фантастика! – засмеялся он. – Всякая чепуха в голову лезет!

Шар над землей погас, и небо будто бы сразу успокоилось, обрело знакомый ночной колорит – облака, кусочки чистого неба со звездами, чуть светлеющий западный горизонт.

– Какая, например? – облегченно вздохнула Ольга, словно смотрела скучный спектакль.

Чтобы отогнать окончательно навязчивую мысль, Русинов пошутил:

– Подумал, что вы – инопланетянка!

– А что, похожа? – Она кокетничала.

– Да… От телевизора невозможно оторвать. Может, у вас там не было их?

– Увы! – воскликнула она. – Я земная! К сожалению… – Где же вы научились управлять огнем?

– У мамы.

– А мама? Может, она прилетела?..

– Мама, возможно, и прилетела откуда-нибудь, – тихо проговорила Ольга. – Но папа точно землянин. Даже на самолете летать боится.

Они направились было к дому и в это время прямо перед собой снова увидели встающий из леса огненный шар, но уже другой и в противоположной стороне. Он приподнялся над землей, приостановился на секунду и стремительно пошел вверх. Казалось, разорванные им тучи клубятся и тянутся вслед, как при ядерном взрыве.