— Как Джулиана?

Он опустил глаза на их соединенные руки и до боли сжал пальцы.

— Не знаю. Сейчас делают анализы. Предполагают инфекцию. Пока не станут известны результаты анализов, она будет находиться в отдельном боксе? И мне не разрешают пройти к ней, Зои! Я с ума схожу. Что они там думают? Я же врач!

Она накрыла его руку своей.

— Ты ведь не только врач. Ты еще и отец. Он протяжно выдохнул, откинулся на спинку кресла и устремил взгляд вверх, будто выискивая что-то на потолке.

— Да-а, — наконец протянул он. — Я еще и, отец.

Зои постаралась расслабиться. Пройдет, наверное, какое-то время, прежде чем им сообщат новости. А сейчас они с Джонасом могут только ждать. Долгое время ни один из них не шевелился и не произносил ни звука. По-прежнему не разжимая пальцев, они смотрели в потолок и молчали.

Наконец Джонас поднял ее руку, прижался к ней губами, и Зои обожгло жаркой волной от естественности этого жеста.

— Спасибо, что пришла, — сказал он, повернувшись к ней лицом. — Сейчас все уже кажется не таким страшным.

Она кивнула, но не ответила, не доверяя собственному голосу. Если бы она могла сказать то же самое! Но Зои была охвачена страхом. С того момента, как она переступила порог реанимации, на нее нахлынули ужасные воспоминания. Она слишком хорошо помнила, как умирала от тревоги за жизнь сына, как прижимала к груди безжизненное обмякшее тельце, когда вносила Эдди в такое же отделение целую вечность назад. При всем своем беспокойстве за Джулиану Зои не могла избавиться от постыдного облегчения, что ей не пришлось увидеть малышку в конвульсиях и без сознания. Вряд ли она смогла бы выдержать это зрелище.

— Как тяжело, — произнес Джонас, словно прочитав ее мысли. — Сидеть здесь и ждать приговора больному ребенку… Зои снова безмолвно кивнула.

— Хуже всего — ощущение собственной беспомощности, правда? — спросил он тихо, как будто разговаривал сам с собой. — Знать, что твое дитя — совершенно беззащитное существо — находится в страшной опасности, и понимать, что ты ничего не можешь сделать для его спасения. Ничего.

Джонас смотрел в лицо Зои — и сквозь нее.

— Тебе бы хотелось думать, что ты единственный на свете знаешь, как позаботиться о своем ребенке, а потом ты вдруг должен отдать его чужим людям. И тебе остается только надеяться и молиться, что они не подведут. Я чувствую себя таким… таким беспомощным. Я хочу, чтобы она была здорова и счастлива до конца своих дней. И только сейчас начинаю понимать, как мало от меня зависит. Отцовская ответственность сведет меня с ума. Точно.

— Вот теперь ты понимаешь, каково это — быть отцом, — ласково улыбнулась ему Зои.

Он медленно покачал головой, явно погруженный в мысли о предстоящих годах с Джулианой. Потом перевел глаза на Зои.

— Извини, что из-за нас тебе пришлось снова пройти через все это. Я только надеюсь, что ты здесь потому, что тебе дорога Джулиана. А еще… еще, возможно, потому, что и я тебе дорог.

Она уставилась в пространство, стараясь сосредоточиться на самом важном в данный момент вопросе.

— Давай сначала справимся со всем этим, ладно, Джонас? Давай сейчас будем думать только о Джулиане.

Джонас снова откинул голову на спинку кресла и тяжело вздохнул.

— Да-а, — протяжно согласился он. — А когда это все закончится, когда мы будем точно знать, что с Джулианой все в порядке, тогда мы поговорим и о нас с тобой.

— Я очень надеюсь, что этот разговор состоится, — негромко отозвалась Зои. — Боже, как я надеюсь, что ты прав и с Джулианой все будет в порядке.

— Так и будет, — уверенно повторил он. — Она поправится. Она должна поправиться. — Джонас склонил голову, прижался виском к виску Зои и стиснул ее руку. — Просто обязана.

Уже занимался рассвет, когда в смотровую вошел врач Джулианы. У Зои буквально остановилось сердце при виде мрачного лица доктора Хаггерти. Она убеждала себя, что он вообще довольно скучный тип, который никогда не улыбается, но убеждения не действовали.

Она и Джонас провели в смотровой несколько часов, все так же держась за руки и время от времени окунаясь в дремоту, чтобы, очнувшись, вернуться к кошмару реальности. Сейчас они как по команде поднялись на ноги, замерли перед доктором Хаггерти в ожидании его вердикта, и Зои никак не могла избавиться от ощущения, что произошло что-то ужасно плохое и непоправимое. Джонас протянул руку, снова взял ее руку в свою и сжал, как будто и он не ждал хороших новостей. Прошло всего несколько секунд, до того как доктор Хаггерти заговорил, но они показались Джонасу и Зои часами.

— Не повезло твоей малышке, Джонас, — сказал доктор.

Весь воздух со свистом вышел из легких Зои.

— Но теперь с ней все будет в порядке. У Зои подкосились ноги, и она рухнула в кресло позади себя. Закрыв лицо ладонями, она благодарила всех богов, каких только могла вспомнить.

Как во сне, до нее доносился разговор доктора Хаггерти с Джонасом. Что-то такое насчет нового вируса, который поражает в основном младенцев и совсем маленьких детей. И о симптомах болезни, не столько опасных в действительности, сколько страшных внешне. Антибиотики сделали свое дело: температура у Джулианы спала. Но малышку собирались подержать еще сутки в больнице — на всякий случай. Ну а пока, закончил доктор Хаггерти, почему бы Джонасу не поехать домой и не поспать хоть немного? Да и Зои, если уж на то пошло.