Она получала Бюллетень исторических городов после поездки в Лондон. Все, кто поднимался на борт одного из Пеликанов Палладио, автоматически становились членами сообщества клиентов. Пустая информация, календари, манифестации, светские сплетни, метеопрогнозы и популярные анекдоты. Ничего обобо интересного. И, конечно, ни слова о Потрошительнице. Дело было закрыто без лишнего шума, как и положено.

Роберту привлекла статья «Новый звук колокола». В ней рассказывалось о почти незаметном событии, происшедшем в парижской реконструкции:

Вчера утром в приходе Сен-Жак-де-ля-Бушри (1664 г.) имел место неожиданный инцидент. Все стихии объединились, чтобы праздник удался. Собрались самые сливки певчих. Лампады были заправлены благовониями, миррой и ароматными пастилками. Колокол для освящения был подвешен в нефе церкви. Служитель пропел Deus miseratur nostri et benedicat. После Gloria Patri была исполнена десятая глава Чисел. Церемония соблюдалась до буквы, пока иподиакон не спросил крестных отцов и матерей, каким именем они хотят наречь колокол. Как же были поражены собравшиеся, когда по нефу церкви прокатилось громоподобное «Сатана»! Диакон, содрогаясь в конвульсиях, бросился с крестом наперевес на тех, кто позволил себе такое кощунство. Иподиакон едва успел его удержать. В церкви царило смущенное возбуждение, пока присутствующие не успокоились. В конце концов колокол был посвящен святой Екатерине. Крестные отцы и матери не смогли объяснить свои выкрики. Наш корреспондент Эдмон дез Амиси взял у них интервью, читайте на 2-й и 3-й страницах.

Роберта не стала читать интервью. Она осторожно положила журнал на столик, накрытый кружевной салфеткой. Вельзевул протянул когтистую лапу к Бюллетеню и принялся раздирать его в клочки.

— Сатана, — пробормотала она.

Он вернулся. Его вызывали. Теперь колдунья была в этом уверена. Если в историческом городе действительно проходили черные мессы, то инциденты будут повторяться и от раза к разу усиливаться. Чем больше таких происшествий будет, тем ближе подберется Козел со своими демонами-приспешниками. Пока не очутится здесь. По-настоящему.

Роберта представила себе, как вызывает майора Грубера:

— Алло, майор, говорит Роберта Моргенстерн, ваша любимая колдунья.

— Каким ветром вас принесло, дорогая Роберта.

— Я почти уверена, что в третьем историческом городе графа Палладио служат черные мессы. В качестве доказательств у меня есть несколько ящиков кротового порошка, инцидент, о котором рассказано в Бюллетене исторических городов, и моя интуиция. Что на это скажете?

— Что вы должны проконсультироваться у психиатра, дорогая Роберта. Привет вам!

Бум! Грубер бросает трубку.

«У тебя не все дома, бедняга Моргенстерн. Порог пятидесятилетия. Классический случай среди колдуний. Зло видится повсюду».

— Ганс-Фридрих? Где ты, мой родной?

Еж-телепат последовал за колдуньей после ее экскурсии по коридорам мертвого города. Теперь он жил в ее квартире. Роберта придумала ему очаровательное имя — Ганс-Фридрих Густавсон. Они прекрасно ладили друг с другом. Особенно с того момента, как еж стал передавать мысли попугайчика и кота Вельзевула в мозг их хозяйки. Теперь Роберта знала, как ее воспринимают ее же животные.

Поганое ощущение. Но птица и кот знали, что она знает, и старались помалкивать.

Еж не ответил на зов. Роберта перевернула всю квартиру вверх дном. Она всегда побаивалась, как бы Вельзевул не потрепал Ганса-Фридриха. Но кот сидел на столике. Он уже превратил Бюллетень исторических городов в клочки, а теперь сладострастно потягивался на груде глянцевой бумаги.

— А, вот ты где!

Еж спрятался под тремя подушками и дрожал всеми своими иголками. Роберта взяла его на руки и нежно погладила. Крохотное животное выглядело перепуганным.

— Что происходит, мой маленький Ганс?

Зажмурилась и подключилась к мыслям ежика.

Черная, зловещая до одури мысль заполонила весь мозг млекопитающего. И была она такова: «Моя любимая Хозяйка вскоре ответит на призыв. Пора начинать пускать слезы и вопли. И трубы прогремят песнь безмерную. Мяууу».

Мысль была шерстистой, когтистой и желтоглазой.

— Вельзевул, дьявольский котяра! — взревела Моргенстерн, оборачиваясь к нему. — Вот как? Он возвращается?

Вельзевул вылизывал лапу с отсутствующим видом, игнорируя вопрос. Роберта бросилась в спальню и принялась собирать чемодан, бросив в него ежа, которого тут же накрыли «Боди Перфект», носки и выцветшие платья. В голове колдуньи бесновались мысли.

Звонить Груберу бессмысленно. Он назовет ее чокнутой. У нее хватало денег на поездку в Париж. Ей надо было все выяснить.

Через две минуты чемодан был собран и закрыт. Роберта ракетой пролетела по гостиной и с яростью захлопнула за собой дверь. Вельзевул зловеще мяукнул и вспрыгнул на подоконник, чтобы посмотреть на город, который построили эти жалкие людишки, чтобы жить в нем. В его бездонно черных зрачках читалось все презрение мира.

Верующие постепенно заполняли единственный неф склепа, заменявшего церковь. Под его сводами, почерневшими от копоти свечей, помещались не более пятидесяти человек. Алтарь, простой каменный куб, отмечал местоположение абсиды. Чаща и амвон с книгой были единственными видимыми аксессуарами литургии.