Барнабит жил в пражском доме алхимика Куртиуса, в том самом, где нашел приют великий астроном Тихо Браге, когда невежественный властитель, не могущий поверить, что звезды поют, изгнал его из Ураниборга.

— Все еще используете обсерваторию? — спросила она, беря стакан — такой же грязный, как и оконные стекла.

Она так никогда и не осмелилась обратиться к нему на «ты».

— В такую погоду? Издеваешься.

Он распахнул окно, принюхался к воздуху, наполненному нежными ароматами, еплюнул на улицу и закрыл створку.

— Теперь вы занимаетесь фосфором?

— То, что я делаю в погребе, касается только меня, — сухо прервал ее алхимик. — Но это занимает все мое время. Поэтому попрошу тебя быть покороче.

— Конечно. — Она поставила стакан, взяла стул, но, услышав его скрип, сесть не решилась. — Несмотря на ваше вольное отшельничество, вы, безусловно, слышали о Туманном Бароне?

— Да. И что?

— Я спросила себя, не имеет ли он отношения к нашему дорогому Рихтгаузену, чьи труды, если не ошибаюсь, вы добросовестно изучали.

На лице эрудита появилось выражение — «ах, дело только в этом?»

— Не потому ли, что Фердинанд III дал ему титул барона хаоса, вы связываете его с этим шутником… Туманным Бароном. Рихтгаузен был великим алхимиком, но он умер и остается мертвым. Мне даже выпала привилегия манипулировать с несколькими унциями его праха.

Роберта оглядела кухоньку старого холостяка. На газовой плите стояла кастрюля с остывшей стряпней.

— Гуляш, — уточнил Барнабит. — Хочешь разделить со мной обед отшельника… У меня еще осталась бутылочка «Мельника»…

— Я плохо переношу говядину в соусе, — извинилась Роберта. — Что касается чешского вина… У меня от него всегда начиналась мигрень. У вас нет огуречного сока? Ужасная жажда.

— Есть, есть. Подожди.

Он извлек из холодильника бутылку, наполненную густой зеленой жидкостью. Роберта без желания сделала несколько глотков. Потом поблагодарила кузена за помощь, пунш и огуречный сок. Подняла зонтик, стоявший в луже воды у входа, и ушла. Она ликовала. Ее визит не был бесполезным.

Роберта с удовольствием вернулась в Исторический квартал, хотя там царило оживление, причины которого она не понимала. Цыгане собрались на главной улице. Лица их были серьезны и решительны. Грегуар наблюдал за ними с угла улицы Мехико у дома игры в мяч, где они встречались, чтобы потанцевать. Он принял ее под свой зонтик.

— Уже отчаялся увидеть вас. Зал реквизирован. Королева собрала свой клан.

— Что происходит?

Он достал специальное издание Газеты суши. Огромный заголовок возвещал: «Туманный Барон явился из Исторического квартала!» Журналист подхватил теорию Сюзи Бовенс и не стеснялся в выражениях. Если убийца действовал, как древний палач, он не мог не прийти из цыганской колонии. Причиной всего были эти остатки исторических городов. Разве мясорубка не была обнаружена в нескольких метрах от его ограды?

— Была организована манифестация базельцев, — сообщил Роземонд. — Они блокировали центральный вход. Там находится милиция, но пока ни во что не вмешивается. На данный момент мы имеем статус-кво.

Надо ждать самого худшего, подумала Роберта.

— Вы видели Барнабита? — спросил Роземонд.

— Работает в своем склепе с фосфором. Я не очень поняла, чем он занят, но вокруг обсерватории творится что-то странное. Она защищена колдовскими растениями. Сирень и жасмин… Здесь не обошлось без Баньши. Во всяком случае, Голем Густава Мейринка стоит на его ночном столике.

— Вы были в его спальне?

— За кого вы меня принимаете?

— Почему же вы так уверены?

— Вы знаете его и его любовь к книгам… Когда он изучал скрытый смысл Библии, он жил, как пророк Ветхого Завета, а сны видел арамейские. Барнабит клянется, пьет и ест, как Афанасий Пернат из басни. У него в холодильнике есть даже огуречный сок!

— Действительно, кто, кроме пражского алхимика, станет пить это отвратительное пойло?

— Я не видела голема, но могу дать руку на отсечение, что он у моего кузена.

— Ну уж не надо. Ваши пальчики слишком дороги моему сердцу, — возразил обольститель, целуя каждый из них по очереди.

Роберта привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его, но в этот момент из зала вышел молодой цыган.

— Путь свободен, — сказал он. — Следуйте за мной.

Они прошли по узкому извилистому коридору до парижской подворотни, украшенной изваяниями голов Медузы Горгоны, настолько гнусными, что они должны были отгонять всех паразитов. За ней открывался вид на башню Вестминстера в сотне метров от входа.