– Что ж, желаю тебе счастья, – наконец произнес он.

И криво усмехнулся. Его взгляд был устремлен куда-то в бездну.

– Герман, но ты должен меня понять! – Она заплакала. – Я женщина. Я хочу покоя. Ты же знаешь, я всегда любила тебя. Всегда и во всем помогала.

Но я выдохлась, я больше не могу… Прости меня!…

В ответ тишина.

– Я ничего не возьму. Все, что у нас есть, все твое. Я даже квартиру не стала покупать. И от машины отказалась… Герман, отпусти меня!…

Еще немного, и она бы забилась в истерике.

Но неожиданно он привлек ее к себе. И навалился на нее всей тяжестью своего тела. Он вошел в нее грубо и с силой. Но она была только рада этому.

Ей казалось, что в этой грубости ее прощение…

Утром следующего дня он засобирался обратно в колонию. Он мог бы повременить. Но не хотел.

– Ты меня не провожай, – сказал он. – Сам дойду…

– Как скажешь…

Она чувствовала себя побитой собакой. Ей бы броситься ему на шею, обнять, расцеловать. И вернуть все назад. Как будто и не было никакого Виталика. Но она уже стояла одной ногой в новой жизни. И ей не хотелось оттуда уходить.

– Ты мне жена. Но в то же время свободная женщина. И твое право решать свою судьбу. Я не могу тебя держать… Но запомни, ты пожалеешь о своем выборе. Сама пожалеешь…

И он ушел. Она хотела бежать за ним, просить прощения. Но тяга к Новой жизни оказалась сильнее.

«…Ты пожалеешь… Сама пожалеешь…» Эти слова она вспомнила в ту ночь, когда Виталий впервые прикоснулся к ней. Они занимались любовью. Но из них двоих полное удовольствие получал только он. Ни в ту ночь, ни в последующие она так и не смогла получить той остроты ощущений, которую испытывала в постели с Германом.

Виталий готов был бросить весь мир к ее ногам. Она любила жить широко, красиво тратить деньги. И он выбивался из сил, чтобы угодить ей. Квартира, прислуга, машина, дача, путешествия, одежда от ведущих кутюрье. Все это было хорошо. Но все это было не то…

Его приговорили к трем годам лишения свободы. Но отсидел он всего два.

За хорошее поведение его освободили досрочно.

Герман не очень удивился, когда за воротами колонии увидел черный, блестящий лаком и никелем джип «Ниссан». Машина ждала его.

В ней сидел очкарик. Все такой же деловой. Все тот же оттенок превосходства в голосе. Как будто не профессионального киллера из заключения встречал, а какого-то прощелыгу. Только зря он пыжится. Шеф киллера ценит куда выше, чем посредника. Беспокоится о нем. Иначе бы не прислал за ним машину. А очкарик всего лишь жалкое приложение к ней.

Герман сел в джип. На очкарика едва взглянул. Он демонстрировал свою крутость. А разве он не крутой?

– Есть работа, – после ни к чему не обязывающего трепа сообщил посредник.

– Сначала нужно отдохнуть, – покачал головой Герман.

Он не отказывался от работы. Но цену себе набить должен был.

– Да, разумеется, – не стал перечить очкарик.

В следующий раз они встретились через неделю. В одном небольшом кафе.

Это их последняя встреча, решил Герман. Он уже разработал в уме систему связи с посредником. Отныне он будет получать заказы, а сам при этом оставаться в тени. Если хозяин захочет от него избавиться, то ни в жизнь не доберется до него.

Посредник изложил ему суть заказа. Бандитский авторитет, лидер одной очень влиятельной группировки. Данные, характеристики, места обитания, возможного появления, маршруты движения и, конечно, фотографии. В общем, обычный пакет для киллера.

Необычное в другом. Сейчас Герману предстояло ликвидировать не какого-то коммерсанта, а матерого бандюгу. Это опасно. Убивая такого человека, киллер становится объектом преследования со стороны преступного мира. В силу вступают не только ментовские, но и бандитские законы. Поэтому он прав, что разработал систему собственной безопасности. И эта система будет постоянно совершенствоваться.

– Сколько? – спросил он.

– Десять…

Десять тысяч за бандитского авторитета – это неразумно мало. Пусть за такую сумму шеф кого-нибудь другого нанимает.

– Пятьдесят! – жестко отрезал Герман.

– Пятьдесят тысяч долларов? – не поверил своим ушам посредник, – И ни цента меньше… Наличкой я больше брать не буду. Откроете на мое имя счет в швейцарском банке, переведете мне половину суммы. Только после этого я возьмусь за дело…

Очкарик начал было возмущаться, но наткнулся на ледяной пронизывающий взгляд Германа и заткнулся.