Элпин снова почесала висок.

— Испанская сталь, — пробормотала она с отсутствующим видом. — Стоит ли она тех денег, что за нее платят? Неужели она действительно не ржавеет и хорошо держит заточку?

Малькольма удивил ее интерес. Взяв со стола нож, он вынул его из кожаных ножен и протянул Элпин.

— Осторожнее, — он сделал шаг назад. — Не порежься.

Она схватила костяную рукоятку и попробовала лезвие большим пальцем. Удивленно вскинув брови, Элпин присвистнула:

— На Барбадосе мы резали сахарный тростник большими ножами. Они называются мачете.

— Мы?

Брови опустились. Величественно, словно герцогиня, она произнесла:

— Разумеется, я хотела сказать, что этим занимались рабы. — Она быстро вложила нож обратно в ножны и бросила его Малькольму. Подняв руку, он поймал нож. Кожаные ножны звонко шлепнули о ладонь. У нее были сильные руки и отличный глазомер. В детстве Элпин была крепкой, хотя и худенькой. Даже сейчас, подумал Малькольм, она весит не больше шести стоунов. И наверно, осталась такой же крепкой и хитрой… Он рассчитывал узнать о ней все, начиная от планов на будущее и заканчивая названием ее духов с экзотическим ароматом.

— Расскажи мне побольше о сахарном тростнике и твоей жизни на Барбадосе. Честно говоря, я удивлен, что ты не повстречала там какого-нибудь сногсшибательного капитана и не выскочила за него замуж.

В ее глазах сверкнули хитрые искры. Или гнев? Затем Элпин засмеялась и оперлась ладонями о подоконник. Откинув голову назад, она принялась изучать штукатурку на потолке.

— Большинство англичан, за которых можно выйти замуж на острове, — вторые или третьи сыновья в семьях и не имеют за душой ни фартинга. Они играют в карты или спекулируют в надежде разбогатеть, и мало кто из них способен на что-нибудь более дельное, чем делать ставки на петушиных боях.

Она сидела так, что Малькольму была прекрасно видна ее стройная шея. Он внезапно подумал, что все эти вторые и третьи сыновья — дураки. И все же она призналась, что у нее были любовники. И много. Он не выдержал и поинтересовался:

— А ты когда-нибудь делала ставки на петухов?

Она напряглась.

— Леди не посещают петушиные бои.

— Если Элпин Мак-Кей выросла в настоящую леди, то, наверно, король-ганноверец прекрасно говорит по-шотландски.

Она засмеялась:

— Я действительно леди.

— Вижу. — Да, Элпин выросла, но ему не верилось, что она всегда ведет себя как леди. — Раньше ты носила штаны и ездила верхом без седла.

Она стала серьезной. Глаза засияли, губы чуть приоткрылись.

— А еще я жила в конюшне в замке Синклер, помнишь?

Замявшись, Малькольм положил нож обратно на стол.

— Я считал, что ты предпочитаешь общество раненых зверушек обществу своих кузенов.

— Я променяла одних животных на других, только и всего. Именно поэтому я убежала и пришла сюда.

Она превратила жизнь Малькольма в ад и положила начало тому, что разрушит его будущее. Он поспешил скрыть враждебность и боль под неискренней улыбкой.

— Я поймал тебя, когда ты воровала продукты с нашей кухни.

Она передернула плечами и закатила глаза.

— Той ночью я так перепугалась, что чуть не обмочилась. Ты пообещал, что они повесят меня, а уши используют как наживку для рыбной ловли.

— Насколько я припоминаю, это был единственный раз, когда в выигрыше остался я, а не ты.

Она заморгала.

— Ты и правда так считаешь? Некоторые детские драки и в самом деле вспоминались теперь с улыбкой, и на секунду Малькольм подумал, не слишком ли жестоко он намерен обойтись с Элпин.

— А как считаешь ты?

Она наклонилась вперед. Нижние юбки зашуршали, и она сказала:

— Я помню, что ты обнял меня, поцеловал и заставил пообещать, что я рожу тебе ребенка.

Все старания Малькольма быть объективным растаяли, как свет уходящего дня за окном.

— Могу совершенно определенно сказать, что это обещание тебе не удастся выполнить.

Она внимательно посмотрела на его лицо, шею, ноги. Лицо Элпин залил румянец.

— Я никогда не считала, что ты ждешь меня… что мы будем… что… — она смущенно перебирала золотой шнур, украшавший занавеси.

Ее смущение удивило его.

— Чего ты не считала? — прямо спросил он. Она всплеснула руками, хотела что-то сказать, но передумала. Наконец решилась:

— Что мне придется выполнить это обещание. Я здесь лишь потому, Малькольм, что, как всегда, мне некуда деться. Когда Чарльз передавал плантацию тебе, он знал это.