— Да, Шарль.

— Теперь нам следует прийти к решению по поводу будущего Антуана. Мне кажется, ему следует изучать языки индейцев, их обычаи и образ жизни. Поль, тебе понадобится помощь. Антуан с нами согласен. Не так ли, Антуан?

— Да, Шарль, — юноша был явно доволен.

— Антуан способен к языкам и немного говорит по-английски. Нечего фыркать, Пьер, эти знания нам пригодятся, — глава семейства оглядел братьев и сказал: — Мне кажется, наше совещание можно закончить.

Поль и трое младших братьев вышли. Когда они проходили мимо Д'Ибервилля, он хлопал их по очереди по спине и говорил:

— Благодарю тебя. Спасибо. Спасибо. Спасибо.

Шарль оставался на своем месте, в глазах у него сверкали слезы.

— Мсье Шарль, — сказал он, обращаясь к шляпе на стене, вы можете гордиться своими чудесными сыновьями, особенно сейчас.

Хозяйка Лонгея была спокойной и уверенной женщиной. Казалось, ее не беспокоит жара. На плечах у нее была шаль из Дамаска цвета лаванды с оторочкой из красивых утиных перьев. Щеки ее покрывал мягкий румянец, на голове была аккуратная прическа. Когда муж присоединился к ней в нижнем зале, она объяснялась с экономкой замка; видно, ее вывели из терпения.

— Мадам, я уже говорила вам раньше, — тетушка Сулетта говорила, оттягивая вниз уголки губ и показывая тем самым неодобрение словам мадам ле Мойн. Это невозможно. Слуги всегда проделывают определенную работу. Они подметают, вытирают пыль, стирают. Они не могут стирать в то время, когда должны подметать! Мадам, солнце всегда поднимается на востоке, а не на западе. Мадам, они это не могут делать, я вам это повторяла неоднократно.

— Правильно, — в голосе хозяйки послышались умоляющие нотки, — я надеюсь, что когда-нибудь вы сразу выполните мою просьбу, и мне кажется, что это время настало. Тетушка Сулетта, важно, чтобы наша одежда была готова к отправке в Монреаль, потому что через несколько дней мы отправляемся в Квебек…

Экономка была высокой и строгой женщиной. Она приехала в колонию по приказу короля, и ее выставили на обозрение в Квебеке. Хотя мужчинам в Канаде были очень нужны жены, и они не очень были разборчивы, никто на нее глаз не положил. Она оказалась единственной невостребованной девушкой, и ее прозвали Мадемуазель Сулетта (Одинокая). Со временем прозвище изменилось на тетушку Сулетта. Никому в Лонгее не было известно ее настоящее имя.

— Мадам, — сказала тетушка Сулетта, выпрямляясь во весь костлявый рост, — это невозможно.

В этот момент спор прервал мальчишка примерно двух с половиной лет. Он внезапно появился в дверях и начал плясать, как маленький дьяволенок, крича тонким голоском:

— Сан Мари! Сан Мари!

Его крики напоминали тетушке Сулетте, что у нее нет мужа. Она помчалась за ним, тряся передником и крича:

— Бертран, ах ты, маленький мошенник! Ты очень плохой мальчик! Я пожалуюсь на тебя хозяину!

Послышался женский голос:

— Бертран!

И малыш исчез, сделав «нос» экономке. Лицо у тетушке Сулетты покраснело от злости.

— Она его подстрекает! — воскликнула она. — Я в этом уверена. Она его учит разным гадостям.

Мадам ле Мойн, с трудом сдерживая смех, спросила экономку:

— Кого вы имеете в виду?

— Его мать! Это мадам Малард, жена мельника. Ей нечем гордиться, потому что ей удалось подцепить старого, постоянно хлюпающего носом Маларда. Она вышла за него замуж, потому что у него есть мельница. Мадам, вам известна старая пословица: «К ночной рубашке не пришьешь карманов!».

Хозяин Лонгея, спускаясь по лестнице, видел и слышал, что происходило внизу.

— Тетушка Сулетта, я поговорю с отцом мальчонки, — обещал он. — От детишек одни только заботы. Я провел чуть ли не целый день, пытаясь найти дом для… — он повернулся к жене и добавил тихо, — для малышки молодой мадам Хеле. Я говорил со всеми семейными людьми в Лонгее и получал один и тот же ответ — она никому не нужна.

На лице мадам ле Мойн появилось выражение удивления и возмущения:

— Но почему? Неужели они не хотят тебе помочь? Ты так много для них делаешь!

Шарль, очевидно, не хотел ей объяснять настоящую причину.

— О матери малышки ходят разные слухи. Мне кажется, они лживы, но… слухи распространяются все сильнее, поэтому никто не хочет удочерить малышку.

— Наверное, все-таки в этих слухах что-то есть.

— Нет. Моя милая супруга, я все проверил, она сказала правду. Но я не могу в этом никого убедить, и они не желают брать ребенка.

— Не стоит волноваться. Вы найдете ей приемных родителей в Монреале.

— Нет. Лучше, чтобы ее мать уехала как можно быстрее. Ей хочется вернуться во Францию, но она не может уехать, пока не решена судьба ребенка, — он шепнул на ухо жене: — Вам должно быть ясно, что я не хочу, чтобы эта женщина оставалась в Монреале, пока Жан-Батист находится здесь.