— А что, это идея, — поддержал подругу Денис— Нищие везде есть, и в России, и в Эстарике. Как там говорила эта колдунья? Вроде бы сначала надо идти на юго-запад, а потом, как дойдем до высоких гор, надо свернуть на юг. Ну, тогда пошли! Эта улица как раз ведет на запад. Как-нибудь выберемся из города и отправимся в Атену.

— Жаль, еды у нас нет хотя бы на первое время, — вздохнула Тоня. — Если бы кто-нибудь нам помог…

— Нужно попытаться найти обитателей этого города, — сказал Денис. — Не одни же колдуны и их стража живут в Столице эстов. Не зря ведь говорят: свет не без добрых людей. Может, кто-нибудь подаст нам несколько монет, на которые мы сможем купить еды.

Тоня согласно кивнула, и они, оглянувшись в последний раз на площадь и Колдовскую Академию, отправились вдоль по улице на запад.

Через минуту Тоня и Денис увидели самого обычного горожанина, который пытался починить уличный фонарь. Это был низенький и полноватый мужчина с темной бородой, заостренными, как у Арлин, ушами, одетый в длинную полотняную рубашку до колен, коричневые штаны с заплаткой и грубые ботинки. Горожанин был настолько поглощен своим занятием, что совсем не заметил двух растерянных и подавленных молодых людей, которые прошли мимо него.

Не обратила ни малейшего внимания на Тоню с Денисом и вышедшая на балкон молодая женщина в платье цвета какао и коричневом переднике.

Она проверяла, не высохло ли белье на веревке, и в сторону двух друзей и не глянула.

По улице бегали друг за другом два малыша, хохоча и визжа. За ними с громким задорным лаем гонялась серая собака, больше похожая на волка. Даже дети не заинтересовались Денисом и Тоней.

«Как хорошо, что Арлин дала нам эту одежду, — подумал Харитонов. — Мы стали неприметными для окружающих. Нас никто не запомнит и в случае чего не выдаст».

Горожане и впрямь были к ним равнодушны. Кое-кто из более любопытных бросал мимолетный взгляд на понуро бредущих по улице парня и девушку, но уже через минуту забывал об их существовании.

Тоня и Денис шли и шли, сворачивали с улицы на улицу, пока наконец не добрались до широкой и оживленной рыночной площади.

Здесь шла бойкая торговля. Продавцы натянули пестрые палатки, в которых на узких полочках были разложены всевозможные товары. Чего там только не было! И стеклянные пробирки, закупоренные светло-коричневыми пробками, в которых плескалась ядовито-зеленая и отвратительная на запах жидкая грязь, и хрустальные шары всевозможных размеров и цветов, и деревянные амулеты в виде толстых безликих женщин. Многие палатки буквально ломились от фруктов и овощей, которые были незнакомы ни Денису, ни Тоне. В одном месте продавали рыбу — от маленькой, похожей на кильку, до огромной, в человеческий рост. В другом месте на крюках висели туши коров и крупных земноводных.

Народу на площади было столько, что Тоне и Денису удавалось делать за минуту не больше двадцати шагов. Их толкали и пихали со всех сторон. Мимо проходили высокие мужчины в кожаных сапогах, полотняных штанах и рубахах, женщины все в очень похожих платьях: и темных передниках, дети в пестрых жилетках и серых балахонах.

— До чего же все одинаковые! — поморщилась Тоня. — Аж противно. Муравейник какой-то!

— А может, у эстов нет понятия «мода», — усмехнулся Денис. — Может, им совершенно все равно: парча на них или лохмотья, лишь бы удобно было.

Сказав это, он сделал шаг вперед, но в тот же момент какой-то здоровенный детина с двумя тюками полотна под мышками толкнул его. Харитонов, потеряв равновесие, уткнулся в широкую спину какой-то старухи, которая от неожиданности выронила из рук корзину.

— Негодяй! — взвизгнул «божий одуванчик», схватив оторопевшего Дениса за шиворот и огрев его ручищей по щеке.

— Да я же ничего… — начал парень, но старуха снова влепила ему затрещину.

— Вот тебе, мерзавец, получай! Корзину мою украсть захотел! Ишь чего, вор проклятый!

Удары дождем посыпались на голову бедного Дениса. Вокруг парня и старухи начала собираться толпа зевак.

— А ну отпусти его, карга! — заорала Тоня, бросившись на бабку с кулаками.

Она попыталась вырвать Харитонова из цепких рук старухи, но тут «божий одуванчик» истошно завопил:

— Караул! Убивают!

Это прозвучало как сигнал к атаке. Какая-то женщина средних лет огрела Тоню веником по уху. Девушка взвыла от боли и, схватив с полки ближайшего лотка декоративную дубинку, стала что есть силы молотить обидчицу. Соперница не растерялась и, отшвырнув веник, тоже вооружилась дубинкой.

— Бей ее! Дай ей в глаз! — восторженно визжали ребятишки, размахивая в воздухе кулачками.

— Наших бьют! — взревел детина с тюками полотна, из-за которого все и началось.

Он отбросил в сторону свою ношу и налетел на ближайшего горожанина. Завязалось массовое побоище…

Такой потасовки Тоня Махновская еще не видела, разве что по телевизору. На рыночной площади развернулась настоящая баталия. Дрались все и со всеми. В роли зрителей выступали только совсем дряхлые старики и малые дети.