— А вас как зовут?

Она слегка склонила величественную голову.

— Мишель Ярнош.

— Откуда вы знаете язык огров?

Но Мишель проигнорировала этот вопрос.

— У нас есть для обсуждения вещи более важные. Например, то, что это делает огр так далеко от родного дома, в городе, на площади?

Крал, наконец, обрел дар речи.

— Я... Я не понимаю, каким образом это касается...

Она резко обернулась, приблизив лицо почти вплотную к лицу горца.

— Да таким, что я перенесла слишком много, чтобы вас найти и догнать.

Эти слова заставили Крала схватиться за рукоять топора.

Но Мишель и бровью не повела при этом движении.

— Вы все играете и даже не подозреваете, в какой находитесь опасности! Что вы торчите здесь, в Шадоубруке? И кому, как не тебе, знать это лучше всех, человек с гор?! Когда идет охота, остановка подобна смерти.

— О чем ты? — Крал уже полностью взял себя в руки.

— Если уж я сумела найти вас, то гульготалы сделают это и подавно, — продолжала Мишель. — Я выслеживаю вас от самых холмов, но ваш маскарад охранял вас, пока вы двигались благоразумно, и даже мое искусство было бессильно мне помочь. Но теперь! Это промедление! Экая неосторожность! — Она энергично рубанула рукой воздух. — Теперь вас хранит от псов Темного Лорда уже не благоразумие и опыт, а лишь слепое везение!

Толчук подобрался ближе. Кажется, эта женщина знает про них слишком много. Он принюхался и учуял не только силу и гнев, но и лежащий глубоко внутри нее настоящий страх, настоящую муку. Значит, она действительно о чем-то сильно беспокоилась, и Толчук заговорил сам.

— А зачем вы следили за нами?

— Ради награды? — прервал его Крал.

Она вздохнула и возмущенно тряхнула головой.

— Да хоть один из вас прислушается ко мне, несчастные? Если бы я была здесь ради горстки серебра, легион псов варил бы ваши внутренности на победную похлебку уже давно... А теперь, чтобы не терять времени, познакомьте же меня скорей с этой вашей ведьмой.

Топор Крала сверкнул в его руках, да так быстро, что Толчук не успел и заметить, как он его поднял. Однако Мишель успела: ножи оказались уже приставленными к горлам обоих друзей. Толчук недоверчиво скосил глаз на сверкающее лезвие. Так значит, она знает не только язык огров, но и то единственное уязвимое место, где с ними можно покончить одним легким ударом. Оба лезвия замерли в твердых и уверенных руках.

И огр опомнился первым.

— Брось топор, Крал. Если она хочет нам зла, то считай, мы оба уже убиты.

Крал не был дураком и спокойно повесил топор на пояс.

— А ты, Мишель, должна знать и то, что за эту ведьму мы все готовы отдать жизнь, лишь бы с ней ничего не случилось. Так что убирай ножи и давай поговорим по-другому.

Мгновенно оба кинжала оказались на месте, а Мишель упрямо откинула непокорный локон, выбившийся из-под повязки.

— Я не хочу причинить вашей ведьме никакого вреда. Я шла за вами лишь для того, чтобы предложить ей свою службу и свои кинжалы. — Она кивнула на обступавший их со всех сторон город. — Но, возможно, я опоздала. Здесь уже два отряда псов, для которых учуять магию ничего не стоит.

— Два отряда?!

— Отродье самого Лорда, подкрепленное магическими тварями. Они уже собираются закрыть город, а потом начнут на его улицах настоящую охоту и за вами, и за столь охраняемой вами ведьмой.

Крал бросил на огра значительный взгляд — вопрос его был ясен. Верить или не верить этой могучей красавице?

— А если хотите спастись, то делайте это немедленно, — твердо произнесла она. — И я гарантирую вам помощь — и немалую.

— Но чего ты потребуешь взамен? — все еще сомневаясь, спросил Крал.

— А уж это я решу с ведьмой, — холодно ответила Мишель.

Крал снова посмотрел в глаза огра, но Толчук лишь пожал плечами. Пожалуй, будет лучше, если привести ее к остальным. Пусть решает Эррил.

— Но если вы предадите нас, то вам придется воспользоваться чем-нибудь посильнее, чем два кинжала, — мрачно предупредил Толчук, стараясь голосом дать ей понять всю серьезность угрозы.

Она улыбнулась, чуть лукаво, чуть печально и ласково коснулась его щеки.

— Разве так положено разговаривать с матерью, Толчук?

Крал видел, как лицо огра сменило с десяток выражений, пока рука Мишель лежала на его щеке.

Но потом Толчук отпрянул, как ужаленный.

— Но как можно... Когда... Язык его заплетался, но усилием воли огр все же взял себя в руки и вполне твердо закончил.

— Вы не можете быть моей матерью.

Мишель улыбнулась, и на лице ее вспыхнула настоящая нежность.

— Зато я вижу в тебе твоего отца совершено отчетливо, — она снова потянулась к голове огра. — Твои глаза поставлены слишком близко друг к другу. А этот нос! Это же копия отца!