Крис пробормотал, что идет взглянуть, как там Дэвид.

Он вернулся в фургон и увидел, что сын спит, высунув голову из-под пухового одеяла.

Крис потрогал его лоб, влажный от пота, осторожно поправил одеяло. Затем, захватив со стола бинокль, на цыпочках вышел.

Еще не поднявшись на стену, Крис понял: что-то произошло. Деревенские смотрели на насыпь, перегнув головы через стену.

— Смотрите! — крикнул один из мальчишек Ходджсонов. — Он шевельнулся. Шевельнулся, паршивец!

Крис поискал глазами то, что привлекло внимание парня. Сафдары сидели на своих местах. Уэйнрайт по-прежнему лежал... Крис оторопел. Теперь он лежал на спине, подняв колено.

Рука бухгалтера потянулась, чтобы вытереть лицо. Затем он с трудом приподнялся и сел. Как будто просыпался с чудовищным похмельем.

После трех фальстартов Уэйнрайт встал на ноги, мотая головой из стороны в сторону.

Крис прижал к глазам бинокль.

В его поле зрения попала голова Уэйнрайта, непривычно увеличенная линзами. Бинт, весь в свежих красных пятнах, болтался вокруг шеи. Лысину рассекала трещина в форме улыбающегося рта — открытая рана напоминала густо накрашенные губы, сквозь которые виднелось что-то белое. Крис опустил бинокль и утер рот.

Неуверенно пошатываясь, бухгалтер посмотрел вокруг. Долго и напряженно глядел на сафдаров, прежде чем вспомнил, что случилось несколько минут назад. «Это не дурной сон, мистер Уэйнрайт, — мрачно подумал Крис, — а холодная как лед реальность».

Вместо того чтобы уйти подальше от морского форта, от сафдара, сидевшего всего в пяти шагах от него, Уэйнрайт побрел назад к воротам.

— Идиот, — прошептала Рут. — Ему же надо в другую сторону. А он — назад. Идиот...

Марк Фауст поднял ружье.

— Я иду туда. Крис, открой, пожалуйста, ворота.

— Не ходи, Марк. — Тони схватил его за руку.

— Сейчас нельзя просто стоять, Тони. Парню надо помочь.

— Никто не выйдет за ворота. Это самоубийство. Нет, хуже, чем самоубийство. Все видели, на что способны эти твари.

— Перестрелять сволочей, — проворчал фермер Ходджсон, поднимая ружье.

— Давай! Беги!

— Шевелись! Быстрее!

Люди со стены подбадривали Уэйнрайта. Напрасно.

Один из сафдаров встал, поднялся на насыпь и направился к бухгалтеру. Существо шагало не торопясь. Поравнявшись с ковыляющим человеком, оно схватило его красно-черной рукой за шею и, с силой нагнув, прижало горлом к углу одной из каменных глыб, уложенных по краю насыпи; острый камень глубоко проник в горло Уэйнрайта.

Смотреть на то, как бухгалтер медленно задыхается, никому не хотелось, но отвести глаза люди были не в силах.

Даже через десять минут Уэйнрайт корчился и царапал державшего его зверя. С тем же успехом он мог бы скрести кусок стали. Тварь просто сидела рядом с ним, скрестив ноги, и вместе со своими братьями глядела на морской форт.

Прошло еще десять минут; бухгалтер все еще вырывался, но уже слабее.

Он почти затих, потом вдруг еще раз дернулся, отчаянно вырываясь, судорожно вывернул голову...

И больше не шевелился.

Крис не мог отвести взгляда от мускулистых пальцев твари, сжатых в мощные кулаки.

К тому времени, когда прилив снова накатил на насыпь, лишь несколько человек оставались на стене. Они видели, как чудовище разжало пальцы. Тело Уэйнрайта поплыло и исчезло в волнах прибоя.

Крис протиснулся мимо оставшихся жителей деревни и, бросив последний взгляд на воду, уже накрывавшую головы сафдаров, на онемевших ногах спустился к фургону.

Безжалостные красные лапы так и стояли у него перед глазами.

Ему представилось хрупкое горло Дэвида.

Дэвид заскучал и пошел побродить по форту.

Что-то недавно случилось. Что-то такое, от чего все стали совсем унылыми. Мальчик не знал, в чем дело, но понял, что это как-то связано с человеком по имени Уэйнрайт. Кажется, так звали мужчину с неприятным липом и перебинтованной головой. Может, он разозлился на что-то и решил вернуться домой? Во всяком случае, его нигде не было.

В большой комнате через застекленные окна, выходившие на батарейную палубу, виднелись люди, пришедшие из деревни. Они неподвижно сидели на старых стульях (некоторые снова вытащили из мусорной кучи). Большинство тупо глядели в пространство. Старый викарий (у него тоже была противная физиономия, да и пахло от него скверно) безостановочно ходил кругами, ни с кем не заговаривая.

Дэвид двинулся дальше.

В конце вымощенного каменными плитами коридора находилась небольшая комната. Через щель в двери был виден маленький столик, вокруг которого сидели на стульях мама и папа Дэвида, Тони и Марк. Дэвид прислушался к их разговору.

Мама сказала:

— Надолго нас не хватит. Приходится кормить три раза в день больше двадцати человек. Вы принесли с собой все, что могли; у нас тоже были запасы, поскольку до ближайшего супермаркета не меньше пятнадцати миль. Но продукты расходуются очень быстро. Уже нет свежего хлеба, да и молока осталась последняя упаковка.