— Война еще не началась, и я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы этого не произошло.

Тем не менее,, Невин выглядел таким усталым, что Ловиан внезапно испугалась. Пусть он считается самым могущественным мастером двеомера в королевстве — Невин всего лишь человек. Его захватила политическая интрига, и магические способности едва ли помогут ему справиться с нею. По крайней мере, так казалось Ловиан.

— Ну хорошо, — сказала она наконец. — Ребенок родился с добрыми предзнаменованиями. Всегда говорят, что в первый день весны рождаются счастливые люди.

— Да, это так, и давай надеяться, что нынешняя весна станет счастливой для нас всех.

Невин говорил с отсутствующим видом, и это заставило ее понять: он сильно сомневается, что весна на самом деле окажется таковой. Ловиан колебалась. Она одновременно и хотела спросить еще кое о чем, и боялась услышать правду. Но тут к тьерине подошел паж. Молодой парень выглядел очень смущенным.

— Ваша светлость, у ворот находится некий господин благородного происхождения. Следует ли мне спрашивать у вас, что делать, или искать лорда Гареда?

— Можешь спросить меня, потому что я более высокого ранга. Если бы я была равна по положению Гареду, то тебе пришлось бы обращаться к нему. Итак, что это за господин?

— Талид из Белглейда, ваша светлость. Он сказал очень странную вещь. Он спросил, примут ли его в дане, который должен был принадлежать ему.

Невин выругался себе под нос.

— О, боги! — слабым голосом произнесла Ловиан. — И надо же ему появиться как раз сейчас! Ну, парень, беги к нему и скажи, что его примут в дане под названием Брослин. Скажи только это. В точности повтори мои слова — и ничего больше.

Как только паж ушел, Невин повернулся к Ловиан и вопросительно приподнял бровь.

— Это все восходит к Лослейну и той войне, — сказала она усталым голосом. — Сестра Талида была женой Корбина. Она вернулась к брату до того, как война даже началась, потому что сходила с ума от находившегося в дане Лослейна. И, если честно, я не могу ее винить за это. Но затем, после того, как Корбин погиб, я получила эти владения, поскольку она оставила своего мужа. Все верные мне люди были бы недовольны, если бы я отказалась здесь править. Я предложила ей уладить вопрос, давала денег и лошадей, но Талид не позволил ей взять ни одной монеты, ни единой кобылы.

Ловиан замолчала, потому что герой ее рассказа как раз входил в большой зал, снимая на ходу плащ и перчатки.

Талид из Белглейда был плотным человеком лет сорока, с седыми волосами, в которых все еще встречались светлые пряди, и проницательными зелеными глазами.

Он бросил плащ пажу, подошел к столу и низко поклонился тьерине. Его вежливая улыбка ничего не выражала.

— Мне странно видеть тебя здесь, — произнесла Ловиан.

— Я приехал поздравить Гареда с рождением ребенка. Паж сообщил мне, что это мальчик.

— Да, и здоровенький.

— В таком случае в дане Брослин появился еще один наследник, не так ли? — Талид замолчал и взял у служанки кружку эля. — Пусть боги станут свидетелями несправедливости!

Ловиан задумалась, не бросить ли ему вызов прямо в эту минуту.

Если бы она родилась мужчиной и могла бы сразиться в поединке, то, вероятно, именно так и поступила бы.

Но при существующем положении вещей ей придется призывать кого-то сразиться за себя. И вместо нее выступит капитан ее боевого отряда, Каллин из Керрмора, который считался лучшим мастером меча во всем Дэверри. Казалось нечестным обрекать Талида на верную смерть за несколько неприятных замечаний.

— Твои слова, лорд, я пропускаю мимо ушей, — объявила Ловиан ледяным тоном. — Если ты считаешь себя оскорбленным, то можешь представить дело на рассмотрение гвербрету, а я явлюсь в суд по его приказу.

— Гвербрет, ваша светлость, — ваш сын.

— Да, он мой сын, но я воспитывала его так, чтобы он всегда оставался справедливым и непредубежденным.

При этих словах Талид мгновенно опустил глаза, и у него хватило порядочности покраснеть. В словесном поединке Ловиан одержала первую победу.

— Я удивлена, что ты приехал сюда и льешь уксус на старую рану, — добавила она.

— Это очень важное дело для гвербретрина, не так ли? Вы забываете, ваша светлость, что у меня есть место в Совете Выборщиков.

Ловиан и впрямь забыла и про себя ругала себя за это упущение.

Талид сделал глоток эля и опять улыбнулся: вежливой, таинственной улыбкой — тьерине и беспристрастно — Невину.

— Я надеялся прибыть вовремя, чтобы стать свидетелем рождения, — сказал он наконец. — И, как я понял, имеются свидетели не из этого дома.