Шрифт:
— Спасибо.
— А Блейк?
— Только фрагмент из повторяющейся седьмой ночи в «Четырех зонах» — «Сердца лежали, открытые свету...»
Билли рассмеялся.
— Я знал, что тебе это понравится.
— Полагаю, ты постараешься, чтобы их сердца остались лежать открытыми?
— Естественно, — ответил Боллинджер. — Их сердца и все остальное от горла до промежности.
13
Ровно в шесть часов в дверь позвонили. Сара Пайпер открыла. Ее профессиональная улыбка исчезла, когда она увидела, кто стоит у входа.
— Что вы здесь делаете? — удивленно спросила она.
— Можно мне войти?
— Но...
— Вы так прекрасно выглядите сегодня. Совершенно обворожительно.
На ней был плотно облегающий ярко-оранжевый костюм из тонкой ткани с глубоким вырезом, который очень сильно открывал ее смуглые груди. Смутившись, она положила руку на грудь.
— Извините, но я не могу пригласить вас войти, я жду одного человека.
— Вы ждете меня, — сказал он. — Билли Джеймса Пловера.
— Что? Но это не ваше имя.
— Это действительно мое. Это имя, с которым я родился. Я изменил его спустя много лет.
— Почему вы не сказали мне ваше настоящее имя по телефону?
— Я должен беречь свою репутацию.
Все еще сконфуженная, она отступила назад, чтобы позволить ему войти. Она закрыла за ним дверь. Понимая, что это может показаться невоспитанным, но и не имея сил сдержать себя, она открыто и прямо посмотрела на него. Она не находила, что сказать.
— Ты кажешься шокированной, Сара?
— Да, — ответила она. — Догадываюсь, что именно так. Дело в том, что вы не похожи на тот тип мужчин, которые могут приходить к женщине, такой, как я.
Он улыбался с того самого момента, как она открыла дверь. Сейчас его лицо расплылось в широкой ухмылке.
— А что такого плохого с такими, как ты? Ты великолепна.
«Это сумасшествие», — подумала она, произнеся:
— Ваш голос...
— Южный акцент?
— Да.
— Это тоже часть моей юности, как и имя. Ты бы предпочла, чтобы я перестал говорить с акцентом?
— Да. Такая манера разговора. Это неправильно. От нее бросает в дрожь.
Она крепко прижала руки к груди.
— В дрожь? Я думаю, что тебе понравится. И когда я — Билли... Я не знаю... Я хотел пошутить над этим... Возможность ощутить себя кем-то новым, — он в упор посмотрел на нее. — Что-то не так? У нас получается неправильно? Может быть, даже хуже? Действительно хуже? Если ты не хочешь ложиться со мной в постель, так и скажи. Я пойму. Может, что-то во мне отталкивает тебя? У меня не всегда все успешно получалось с женщинами. Мне не везло много раз. Один Бог знает. Ты только скажи мне. Я уйду. Не надо напрягаться.
У нее вновь на губах появилась профессиональная улыбка, и она покачала головой. Ее густые светлые волосы кокетливо качнулись.
— Извините, вам нет нужды уходить. Я была удивлена, только и всего.
— Ты уверена?
— Да.
Он взглянул на ее гостиную через арку фойе, дотронулся до старинного зонтика за дверью.
— У тебя уютное гнездышко.
— Спасибо, — она открыла шкаф в прихожей, достала вешалку. — Позвольте мне ваше пальто.
Он снял его и подал ей.
Повесив пальто в шкаф, она сказала:
— Ваши перчатки тоже, я их положу в карманы пальто.
— Я останусь в перчатках, — сказал он.
Когда она снова повернулась к нему, он стоял между ней и дверью, держа в правой руке страшный нож с тонким лезвием.
Она произнесла:
— Убери это.
— Что ты сказала?
— Убери это.
Он захохотал.
— Я серьезно, — повторила она.
— Ты самая хладнокровная сучка, какую я когда-нибудь встречал.
— Положи этот нож в карман. Убери его — и сам убирайся.
Размахивая перед ней ножом, он говорил:
— Когда до них доходило, что я собираюсь разрезать их, они говорили примерно то же. Но я не верил ни одной, никогда не думал серьезно, что женщина может говорить со мной так. До встречи с тобой. Так хладнокровно.
Она рванулась прочь от него. Выскочила из прихожей в гостиную. Ее сердце стучало, она дрожала. Но она старалась не поддаваться страху. Она держала пистолет в верхнем ящике ночного столика. Если бы добраться до спальни, закрыть и запереть дверь перед ним, тогда она сможет задержать его настолько, чтобы взять пистолет.