Шрифт:
Он толкнул дверь в офис. Она была не заперта.
Он прошел в приемную. Комната была темной. Неяркий свет пробивался из смежного офиса, дверь в которой была наполовину приоткрыта.
Он подошел к пробивающейся полоске света. Постоял, прислушиваясь к разговору мужчин. Наконец он распахнул дверь и вошел внутрь.
Они сидели за круглым столом, заваленном бумагами и рекламными проспектами. Они были без пиджаков и галстуков, рукава рубашек закатаны. Один был одет в голубую рубашку, другой — в белую. Они сразу увидели пистолет, но им понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя, прежде чем они смогли поднять глаза и посмотреть ему в лицо.
— Здесь пахнет духами, — заметил Боллинджер.
Они уставились на него.
— Кто-то из вас пользуется духами?
— Нет, — ответил мужчина в голубой рубашке. — Духи — один из предметов нашего импорта.
— Кто из вас Макдональд?
Они посмотрели на пистолет. Переглянулись друг с другом, затем снова уставились на пистолет.
— Макдональд? — спросил Боллинджер.
Человек в голубой рубашке сказал:
— Он — Макдональд.
Человек в белой рубашке сказал:
— Нет, он — Макдональд.
— Это ложь, — возмутился тот, что был в голубой рубашке.
— Нет, это он обманывает, — закричал другой.
— Я не знаю, что вам нужно от Макдональда, — сказал человек в голубой рубашке, — только увольте меня от всего этого. Делайте с ним то, что вам надо, и убирайтесь.
— Боже мой, — воскликнул другой, в белой рубашке, — я не Макдональд. Вам нужен он, вот этот сукин сын, не я.
Боллинджер захохотал:
— Это не имеет значения. Мне так же нужен и мистер Отт.
— Я? — удивленно спросил человек в голубой рубашке. — Но кому на свете понадобилось убивать меня?
21
Конни сказала:
— Ты должен позвонить Предуцки.
— Зачем?
— Получишь защиту полиции.
— Это бесполезно.
— Он верит в твои видения.
— Я знаю.
— Он обеспечит тебе защиту.
— Конечно, — ответил Грэхем. — Но я не это имею в виду.
— Объясни.
— Конни, я видел, как мне выстрелили в спину. Это должно случиться. То, что я вижу, всегда происходит. Никто ничего не может сделать, чтобы предотвратить это.
— Но ведь предопределения не существует. Будущее можно изменить.
— Можно изменить?
— Ты знаешь, что можно.
Он отрешенно посмотрел на нее:
— Я очень сомневаюсь в этом.
— Ты не можешь быть уверен.
— Но я уверен.
Стремление приписывать все свои слабости предопределенности расстроило ее гораздо больше, чем все, что касалось его ранее. Это крайне пагубная форма трусости. Он отказывается от всякой ответственности за собственную жизнь.
— Позвони Предуцки, — настаивала она.
Он опустил глаза и уставился на ее руку, но было не похоже, что это полностью захватило его внимание.
Тогда она произнесла:
— Если этот человек придет домой, чтобы убить тебя, я скорее всего буду там тоже. Неужели ты думаешь, что он выстрелит в тебя и затем просто уйдет, оставив меня в живых?
Потрясенный мыслью о том, что она может оказаться под ножом Мясника, он произнес:
— Боже мой!
— Позвони Предуцки.
— Хорошо. — Он оторвал взгляд от ее руки. Взял телефонную трубку, послушал мгновение, постучал по кнопкам.
— Что такое?
Нахмурившись, он ответил:
— Нет гудков. — Он положил трубку, подождал немного, снова взял трубку: — Опять ничего.
Она встала из-за стола.
— Давай попробуем позвонить по телефону секретаря. — Они прошли в приемную. Тот телефон тоже молчал.
— Забавно, — сказал он.
Ее сердце учащенно забилось, она спросила:
— Он собирается прийти за тобой сегодня вечером?
— Я же сказал тебе, что я не знаю наверняка.
— Может быть, он уже в здании?
— Ты думаешь, что он перерезал телефонную линию?
Она кивнула.
— Невероятно, — ответил он. — Это просто поломка на линии.
Она прошла к двери, открыла ее, шагнула в коридор. Он шел следом за ней, придерживая свою изувеченную ногу.
Коридор был погружен в темноту. Тусклые красные указатели аварийных выходов горели в конце коридора над дверями, ведущими к лестнице.
В сорока шагах по коридору виднелся ряд светло-голубых точек, обозначавших местонахождение лифтов.