Семичастный медленно повел снопом света вправо, потом опять накренил его влево.

Утес уходил куда-то ввысь и вдаль, и так далеко, что у Горова не возникло никакого представления об очертаниях айсберга. Воображению капитана не удавалось представить ледяную гору в общем виде. Любая подробность, выхваченная пучком лучей из мрака, могла быть рассмотрена со всей возможной тщательностью, однако цельной картины не возникало — детали оставались не связанными друг с другом.

— Лейтенант Жуков, запустить осветительную ракету.

— Есть запустить ракету.

Жуков держал в руках ракетницу. Он поднял свое орудие — этакий кургузый пистолет с толстым, очень длинным стволом и пятисантиметровым по диаметру дулом — вверх и, вытянув руку на всю ее длину, пальнул в направлении левого борта, в темноту, начинающуюся за бортом.

Ракета медленно поднималась вверх, навстречу валящемуся с небес снегу. Какое-то мгновение было видно, как она сыплет себе вслед искры и дым, но потом она пропала в метели, словно угодив под вуаль или проникнув в какое-то другое измерение.

Девяносто метров... сто двадцать метров... сто пятьдесят...

Высоко-высоко сигнальная ракета взорвалась яркой, сияющей жарким пламенем луной. И луна эта стала терять высоту не сразу по своем возгорании в небе, но чуть погодя. Падая, она смещалась к югу — давал знать себя ветер.

Высвеченный лучами сигнальной ракеты яркий конус с основанием, диаметр которого достигал не менее шестисот пятидесяти метров, окрасил холодным светом поверхность океана, выявив ее зеленовато-серую окраску. Беспорядочные, ибо не повинующиеся, во всяком случае, на первый взгляд, никакому явственному ритму, кромки рубленых волн наползали друг на друга словно стая нескончаемого числа безумных в своем неистовстве птиц, а навстречу стае ползли косяки из столь же неисчислимого множества рыб — получалось, как на картинах Морица Эсхера, рисовавшего орнаменты, на которых пустоты между пернатыми заполняли такого же размера рыбины.

Айсберг внушал опасливое почтение — как-то не по себе становится подле такой громадины: гора уходила в высоту по крайней мере метров на тридцать, а ее правый и левый отроги вообще терялись во мраке. Вот уж действительно — фортификационное сооружение, которому могла бы позавидовать любая из рукотворных крепостей на этом свете. Судя по данным радиолокации и акустической локации, айсберг тянулся почти на полтора километра в длину. Неожиданное появление огромной ледяной горы из пятнистого зеленовато-серо-черного моря вызывало подозрения о ее искусственном происхождении — уж слишком эта ледяная твердыня походила на какое-то капище, на тотем, вообще на созданный людьми монолит, которому его зодчие приписывали неведомое ныне религиозное значение. Он высился, блистая гладкими, как стекло, безупречными, без единого изъяна гранями. Не было ни выхода на поверхность внутренних слоев, ни каких-нибудь насечек. Строгость вертикали словно исключала любые неровности как нечто неуместное и непозволительное.

Горов питал надежду отыскать взглядом какой-нибудь зазубренный утес — лучше, чтобы это был пологий склон, постепенно уходящий под воду, или хотя бы ступенчатый отрог. Нужно было найти такое место, где выбираться на лед — задача сравнительно несложная и, конечно же, решаемая. Море возле ледяной горы выглядело не настолько бурным, чтобы несколько мужчин не сумели преодолеть водную преграду. Но вот подходящего для высадки плацдарма Горов, как ни глядел, не обнаруживал.

В арсенале подлодки среди всякой всячины на складах хранились и три надувных плотика с моторами, а также недурной ассортимент альпинистского снаряжения. За последние семь лет «Илья Погодин» целых пятнадцать раз принимал на борт пассажиров весьма необыкновенных — по большей части это были оперативники из армейского спецназа, убийцы, прекрасные натасканные диверсанты, небольшие разведотряды — и следовавших в места не совсем обыкновенные. Высаживать их приходилось там, где почти не попадались нежелательные свидетели; чаще всего это были пустынные участки побережья, отличавшиеся изломанностью береговой линии и сложным рельефом. Лодка Горова по ходу таких пассажирских рейсов всплывала в территориальных водах семи западных стран. А в случае войны субмарина и вообще могла дополнительно разместить в своих каютах и кубриках команду десантников общим числом до девяти человек, в дополнение к полностью укомплектованному экипажу, причем высадка десанта на берег должна была занимать не более пяти минут при выполнении всех требований безопасности, даже если погода стояла бы никуда не годная.

Но сначала надо отыскать местечко, куда могли бы причалить плоты. Какой-нибудь маленький карниз. Уютную бухточку. Да хотя бы проем или выемку близ ватерлинии. Хоть что-то.

Словно читая мысли капитана, Жуков заметил:

— Даже если мы и сможем высадить тут пару человек, один черт, им же надо будет кувыркаться дальше: попробуй-ка залезь на эту гору.

— Да мы бы с этим справились.

— Не знаю: люди — не мухи, а тут тридцатиметровая стеклянная витрина. И стоит отвесно.

— Во льду всегда можно вырубить ступеньки, — возразил Горов. — У нас есть альпинистские шипы. Топоры, ледорубы, веревки и костыли, чтобы вбивать их в камень. Есть горнолыжные и альпинистские ботинки, есть багры и крючья. Да все у нас есть.

— Но экипаж подлодки набран из подводников, а не из скалолазов, капитан.

Сигнальная ракета теперь сияла прямо над палубой «Ильи Погодина». Ее по-прежнему сносило к югу. Свечение уже нельзя было назвать ни резким, ни ярко-белым; оно приобрело какой-то желтоватый оттенок и стало мерцать и мигать. Сама горящая ракета была окутана дымом, из-за чего на зеркальной поверхности айсберга заиграли причудливые тени, искореженные и согбенные, и продолжающие извиваться и ломаться еще и еще.

— Те, кто в силах, сумеют, — возразил Горов.

— Наверное, — не стал стоять на своем Жуков. — Я понимаю, что это возможно. Более того, я сам, пожалуй, сумею, если будет надо, я лично не боюсь высоты. Но ни я, ни матросы ни имеют необходимого опыта. У нас просто нет нужной для таких вещей сноровки. На нашем борту не найти человека, способного совершить восхождение со скоростью опытного альпиниста. Или хотя бы вдвое медленнее. Нам же понадобятся часы. Мы будем лезть три, четыре часа, а то и пять, и лишь потом сумеем добраться до верхушки айсберга и наладить спуск людей с Эджуэй на плоты. А за это время...