— Все… сэру Реджинальду… Вичекомбу… — отвечал завещатель.

— Хорошо! Пиши это, Атвуд. Теперь перейдем к фунтам. Нет? Так к гинеям? Итак, не угодно ли вам, сэр Вичерли, завещать теперь кому-нибудь ваши гинеи? Хорошо, назовите же нам это лицо.

— Милли, — произнес больной.

— Что? .. Мельница? .. Кажется, мельницы принадлежат к землям, сэр Реджинальд!

— Сэр Вичерли подразумевает под этим именем мисс Милдред Доттон, — поспешно, хотя и с приличной скромностью, заметил лейтенант.

— Так… справедливо… справедливо! — прибавил завещатель. — Маленькая Милли… Милли Доттон… добрая маленькая Милли!

Сэр Джервез медлил с исполнением и взглянул на Блюуатера, но Атвуд подхватил уже мысль умирающего и поспешил поместить ее в завещание.

— Я отдаю и завещаю Милдред Доттон, — читал он вслух, — дочери Фрэнка Доттона, штурмана королевского флота, сумму, — какую сумму написать, сэр Вичерли?

— Три тысячи гиней… с них получается пять процентов…

— Это так ясно как пять пальцев. Помести же, Атвуд, в завещании эту статью.

— Я даю и завещаю, — прочитал Атвуд, — Милдред Доттон, дочери Фрэнка Доттона, штурмана королевского флота, три тысячи гиней, лежащих в пятипроцентных бумагах в банке королевства. — Хорошо ли так, сэр Вичерли?

Старик взглянул на Милдред и благосклонно улыбнулся, он чувствовал, что, доставляя Милдред независимость, он освобождает эту непорочную, милую девушку от обыкновенной, горькой участи ее положения.

— Чье же теперь имя прикажете внести в завещание?

За этим вопросом последовало довольно долгое молчание; заметно было, что баронет припоминал в уме все, что он сделал уже и что еще оставалось ему сделать.

— Вот ваш племянник, сэр Вичерли, господин Том, желаете ли вы назначить ему что-нибудь?

Больной холодно улыбнулся, но скоро кивнул головой в знак согласия.

— Я даю и завещаю, — начал читать Атвуд, написав эту статью, — Тому Вичекомбу, старшему сыну моего покойного брата Томаса, сумму, лежащую в пятипроцентных бумагах в государственном банке.

— Какую же сумму, сэр Вичерли, прикажете вписать в этой статье? — спросил вице-адмирал.

— Пятьдесят… пятьдесят… фунтов, — сказал завещатель голосом, более ясным и твердым, чем он говорил во весь этот день.

Сказанная сумма была тотчас же внесена в статью; затем статья эта была прочтена Атвудом вслух и одобрена сэром Вичерли твердым и резко произнесенным «да»!

— Желаете ли вы, сэр Вичерли, еще кого-нибудь сделать участником своего завещания? — спросил вице-адмирал.

— Анне Лардер… Самуилу Корку… Ричарду Биттсу… Давиду Брешу… Фебе Кис, — сказал сэр Вичерли медленно, давая Атвуду время писать; этими именами он назвал своих кухарку, буфетчика, конюха, камердинера и ключницу, — двести фунтов — каждому; всего тысячу фунтов наличными деньгами.

Статья эта, как и все предыдущие, была написана, прочтена и одобрена.

— Теперь распределенная сумма простирается до четырнадцати тысяч ста восьмидесяти фунтов. Итак, сэр Вичерли, кого теперь прикажете вы поместить в число участников вашего завещания?

Желая услужить храброму лейтенанту, адмирал, наконец, успел обратить на него внимание сэра Вичерли, который устремил на прекрасного юношу глаза свои долго рассматривал его со вниманием.

— Виргинец… одно со мной имя… американец, добрый малый… храбрый… молодой… человек… тысячу фунтов, — бормотал больной сквозь зубы; но в комнате царствовала такая тишина, что каждое слово его было внятно слышно каждому присутствующему. — Да, тысячу фунтов… Вичерли Вичекомбу… лейтенанту… королевского флота.

Атвуд быстро принялся за дело и лишь только начал писать имя Вичерли, как в ту же минуту был остановлен молодым человеком.

— Остановитесь, господин Атвуд! Не пишите ни одной строчки в мою пользу! — воскликнул Вичерли, между тем как лицо его покрылось багровой краской, и грудь его обуревали чувства, которыми он не в состоянии был владеть. — Я отказываюсь от милости сэра Вичерли, она будет совершенно бесполезной, потому что я не приму ни одного шиллинга.

— Молодой человек, — сказал сэр Джервез несколько сердито, — вы говорите довольно необдуманно. Слушатель или простой свидетель завещания не имеет никакого права отклонять от себя доброе расположение человека, готовящегося оставить этот мир и предстать пред лицом Вседержителя! Вы забываете свою пользу, молодой человек, свое будущее. Ста или двухсот фунтов призовых денег, добытых вами в последнем деле у Кроа ценой крови ненадолго вам хватит.

— Их уже нет у меня, сэр; они отосланы до последнего шиллинга вдове павшего подле меня боцмана. Я не нищий, сэр Джервез Окес, хотя и принадлежу к сынам Америки. Я владелец плантации, которая доставляет мне порядочную независимость. Служу же я не из нужды, а по собственной охоте. Может быть, сэр Вичерли, узнав это, согласится вычеркнуть мое имя из своего завещания. Я вполне уважаю и почитаю его, но не могу принять от него денег.

Слова эти были сказаны со скромностью, но с жаром и чистосердечием, которые не оставляли никакого сомнения насчет решительности говорившего отказаться от предлагаемой ему суммы. Сэр Джервез слишком уважал чувства молодого человека, а потому и не настаивал более, но повернулся к кровати больного в ожидании, что он скажет. Сэр Вичерли слышал и понял все, что происходило, и это произвело на него даже и в настоящем его положении свое обычное действие.