Слава спросил, — ему вдруг стало очень важно удостовериться, и заодно уязвить графа:

— Валечка, а если бы это был я?

Она перестала всхлипывать и ответила сердито — даже отодвинулась подальше:

— На глупые вопросы не отвечаю!

Он настаивал, все больше волнуясь:

— Нет, ты скажи. Мне очень нужно знать! Валечка, ну!

Она вдруг засмеялась:

— Все-таки не скажу!

— Но почему?

— Не хочу, чтобы твой граф услышал. Ему этого знать не надо!

Слава вскочил, схватил Валю на руки и стал с ней прыгать по комнате. Задыхаясь от смеха и поцелуев, он зацепился за ковер, и оба упали.

— Хватит, милый, — шептала Валя между поцелуями. — Уже пора. А то наделаем глупостей!

На улице жара уже спала. Валя с беспокойством сказала, что рабочий день кончается, они, кажется, опаздывают к назначенному времени. Слава смеялся, ему было хорошо — ну, опоздаем, ничего страшного. Валя побежала, он обогнал ее, она догнала и побежала впереди. Так они бежали и на всю улицу хохотали, сопровождаемые недоуменными взглядами прохожих. По коридорам института уже густо двигались уходящие сотрудники, когда Слава постучал в комнату эдиссонов.

Посреди комнаты на столе возвышался хорошо знакомый Славе аппарат. Отремонтированный, дополненный какими-то новыми приборами, он мерно гудел и помаргивал цветными стеклянными глазками. Трое физиков возились около него, ни один не обернулся к вошедшим…

— Ребята, мы пришли! — весело сообщила Валя. — Готовы вытрясать душу. Где Славе сесть?

Семен молчаливо поставил перед аппаратом стул. Вовочка торжественно возвестил:

— Валя, ты заблуждаешься. Душу у Славы вытрясать не будем. Последние успехи физиков неопровержимо доказывают, что человек без души, то есть без своего индивидуального комплекса волновых излучений мозга, совершенно бездушен. Я хотел сказать — он уже не человек, даже ниже животного, ибо и животные излучают. Короче, душа у Славы останется, но мы ее маленечко переконструируем. Иначе говоря, настроим на иной комплекс излучений.

Слава почувствовал беспокойство. Он хотел освободиться от внедренных в него давно почивших родственников, а не реконструировать душу. И вообще — на кой ему иная душа? Формула насчет излучений звучала почти зловеще. Валя догадалась, что его тревожит и прямо спросила:

— Ребята, говорите честно, что вы собираетесь делать?

Шура рукой отстранил ринувшегося в новое объяснение Вовочку и непреклонно сказал:

— Будем исправлять ошибки первого эксперимента. Тогда мы усилили комплекс отрицательных эмоций, то есть активизировали волновые излучения, порождаемые дурным характером. В результате — возникли фантомы гипертрофированных отрицательных эмоций. Сейчас подавим отрицательные волны и стимулируем положительные.

Внешне это походило на Славины размышления о причинах всего произошедшего. Но было и важное отличие. Не приведет ли усиление положительных эмоций к появлению новых фантомов? Если внедрившиеся в него дурные предки исчезнут, это хорошо. Но что хорошего в хороших предках? Пусть они все — и дурные, и хорошие — мирно почиют в прошлом. Он хочет быть самим собой — и в настоящем и в близком будущем!

— Давай руку! — сказал Семен: он, как и в первый раз, предпочитал не говорить, а действовать. — Не правую, а левую.

— Постойте, хлопцы! — воскликнул Слава, пряча обе руки за спину. — Нужно предварительно маленькое уточнение. Вы собираетесь сделать меня хорошим, так?

— Во всяком случае, лучшим, чем ты сейчас, — деловито успокоил его Вовочка. — Полностью хорошего не выйдет, не тот объект. Ты не сердись, я не хаю тебя, но правда нам всего дороже. И возможности науки не безграничны, сам понимаешь.

Слава опять не дал левую руку Семену, который старался ее схватить.

— Тогда скажите… — И Слава ляпнул, как бросился в воду: — Будет ли меня любить Валя, когда я переконструируюсь?

— А сейчас она тебя любит? — скептически поинтересовался Шура и с сомнением посмотрел на покрасневшую, растерянную Валю.

— Сейчас любит, — с неожиданной уверенностью сказал Слава. — Вот такого, как я перед вами, — плохого, замученного вашими экспериментами, с бригадой скверных предков в душе, или, по-вашему, набором дурных волновых излучений. А после нового эксперимента будет любить? Другого?

— Этого мы не можем гарантировать, — одновременно сказали Вовочка и Шурик.

— Этого никто не гарантирует, — мрачно добавил Семен.

— Любовь, как мы недавно установили, такой запутанный клубок излучений, — разъяснил Шура, — что наш институтский компьютер, очень мощная машина, поверь мне, перегорел при анализе примитивного увлечения Вовочки одной лаборанткой. А увлечение продолжалось гораздо меньше времени, чем его анализировал компьютер.

— Ну, не такое уж оно было короткое, — запротестовал Вовочка — Весь тот вечер я был почти влюблен, разве это мало? Но никто не гарантирует тебе, что Валя…

— Почему же никто! Я гарантирую! — Валя обняла Славу за плечи. — Славик, не сомневайся, я всегда буду тебя любить! Можешь спокойно отдавать себя на очищение.