Очки Райского бликовали, глаз не было видно, но Юля почувствовала, как он впился взглядом в ее лицо.

– Чеченец? – спросила она спокойно. – Но у него никакого акцента. Чистая речь. К тому же для террориста он слишком вежлив.

– Исмаилов учился в Москве, и не где-нибудь, а в Высшей школе КГБ.

– Коллега, значит? – ехидно ухмыльнулась Юля.

– Ну в определенном смысле да. Что делать? Отец его был крупной партийной шишкой в Чеченской республике. Так что Исмаилов, можно сказать, принц крови. Отличные манеры, никакого акцента. Мать была русской. Впрочем, не важно. Когда ему надо, он говорит с сильным акцентом, хамит, матерится, использует словечки «короче», «в натуре», «чисто-конкретно».

– Вы так много знаете о нем, – покачала головой Юля, – а поймать не можете.

– В принципе можем. Конечно, если вы, Юлия Николаевна, согласитесь нам помочь.

– Не смешно, Михаил Евгеньевич.

– Я вовсе не шучу, Юлия Николаевна. Так сложилось, что мы вынуждены обращаться за помощью именно к вам. Дело в том, что вы... – Он осекся. В коридоре послышалось шлепанье босых ног, и в дверном проеме появилась Шура. Она догадалась умыть лицо и натянуть старые истертые джинсы.

– Мам, я есть хочу, – сообщила она, откровенно разглядывая Райского, – здрас-сти. Меня Шура зовут.

– Очень приятно, – полковник встал, протянул руку и представился: – Михаил Евгеньевич.

Шура, хмыкнув, ответила на рукопожатие, открыла холодильник, присела перед ним на корточки и застыла в глубокой задумчивости.

– Возьми банан или сделай себе бутерброд с сыром.

– Бананы я еще днем все съела. А сыр какой-то сухой, – печально сообщила Шура.

– Ну тогда иди спать. – Юля встала, подняла Шуру за плечи и повела в комнату.

– Мам, он скоро уйдет? – проворчала Шура довольно громко.

– Спокойной ночи. – Она поцеловала дочь, вернулась на кухню, закурила и жестко произнесла: – Знаете, Михаил Евгеньевич, каждый должен заниматься своим делом. Давайте я буду оперировать, а вы ловить террористов.

Райский снял очки, потер переносицу. Как у многих очкариков, взгляд его стал мягким и беззащитным.

– Юлия Николаевна, мы с вами занимаемся ерундой, толчем воду в ступе. Вы уже отказали мне, хотя до сих пор не знаете, в чем состоит моя просьба.

– Просьба ваша проста и понятна, – улыбнулась Юля, – а позвольте-ка, доктор Тихорецкая, вас вербануть. Можно как угодно это формулировать, но суть остается неизменной.

Райский достал из кармана чистейший носовой платок и принялся протирать стекла очков. Юля молча убрала кофейные чашки со стола и застыла в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди. Она устала разговаривать с этим человеком. Ей хотелось, чтобы полковник Райский ушел и больше никогда не появлялся.

– Вербануть? Хороший глагол. А с чего вы взяли, доктор Тихорецкая, что я именно этого добиваюсь?

– Ну вы же сами сказали, вам необходима информация об Анжеле, – пожала плечами Юля, – вы хотите, чтобы я стучала на свою пациентку. Допустим, она тесно дружит с чеченцем. Он бандит, террорист, вам нужна информация о нем. Но если вы прослушиваете мой телефон, то наверняка имеете возможность утыкать палату Анжелы, мой кабинет, ординаторскую, процедурную и все, что хотите, «жучками», или как теперь это называется? Зачем вам мое согласие?

– Действительно, зачем? Но кто же вам сказал, Юлия Николаевна, что я хочу получать от вас информацию?

– Вы, Михаил Евгеньевич.

– Нет, Юлия Николаевна. Пожалуйста, вспомните наш разговор с самого начала. Ничего подобного я не говорил. Вы сами все произнесли за меня. Вы почему-то решили, что лучше знаете.

Юле стало неловко. Он был прав. Она отказала, даже не выслушав его просьбы.

– Ну хорошо, Михаил Евгеньевич. Извините меня. Я вас внимательно слушаю. – Она села на стул и закурила.

– Юлия Николаевна, я так же, как и вы, считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Я ловлю террористов, вы оперируете. Просьба моя состоит в том, чтобы вы посмотрели одного больного. Это вы можете сделать?

– Разумеется, могу, – Юля нервно усмехнулась, – привозите его ко мне на прием хотя бы завтра, в первой половине дня.

– Невозможно, – он помотал головой, – нам придется отвезти вас к нему. Это довольно далеко, на границе Московской области. Ехать надо прямо завтра, с утра. В восемь за вами приедет машина.

– Да вы что?! – Юля повысила голос и опять встала. – У меня завтра прием.

– Не волнуйтесь. Я уже договорился с вашим руководством. Вас отпускают на некоторое время, не в счет отпуска, эти дни будут засчитаны вам как полноценные рабочие. Кроме того, от нас вы получите гонорар в зависимости от объема работы.

– Что значит – на некоторое время?! А с ребенком моим вы тоже договорились?

– Нет, – невозмутимо улыбнулся Райский, – с Шурой мы пока не договаривались, но об этой проблеме подумали заранее. С вашей дочерью может остаться наша сотрудница, абсолютно надежный человек. Ручаюсь головой. Ребенок будет вовремя доставлен на машине в школу и из школы, накормлен, уложен спать.