Криптоанархия — это международная угроза, распространение которой стимулируется развитием систем коммуникаций, в том числе телефонии и Интернета. Чтобы бороться с этой угрозой, необходим интернациональный подход к обеспечению безопасности международных трансграничных коммуникаций и надзор государства за деятельностью преступников и террористов в рамках их юрисдикции. Чтобы избежать ситуации, когда использование криптографии не позволит правоохранительным органам во всем мире бороться с преступностью и терроризмом, необходимо сотрудничество правительств разных стран. Результатом такого сотрудничества будет не ограничение коммуникаций и использования инструментов криптографии, как утверждает Мэй, а ответственное использование этих инструментов, не ведущее к общественным беспорядкам. Информационные каналы требуют не менее ответственного отношения, чем магистрали, соединяющие различные штаты.

Поддержка депонирования криптоключей — один из подходов к решению проблемы сочетания конфиденциальности, возможности восстановления информации, необходимой организациям, и санкционированного государственного доступа, направленного на борьбу с терроризмом и преступностью. Депонирование криптоключей может способствовать распространению стандартов и продуктов, удовлетворяющих требованиям безопасности международной информационной инфраструктуры. Правительства стран, входящих в ОЭСР, в сотрудничестве с международным бизнес-сообществом пытаются найти выход из сложившейся ситуации, который устроил бы всех.

Выражаю благодарность Биллу Бо и Питеру Деннингу за комментарии к черновику этой статьи.

С момента, когда я корректировала вышеприведенную статью (см. § 9 [антологии]) в январе 1996 года, ситуация в области криптографии сильно изменилась. Администрация Клинтона ослабила ограничения на экспорт в том же году, а затем в 1998 и 1999 годах. Несмотря на то что поддержка депонирования криптоключеи играла значительную роль в либерализации законов в 1996 году, она полностью утратила свое значение с изменениями, произошедшими в 1999 году. Сейчас компании имеют право экспортировать сильную криптографию, не предоставляя государству никаких гарантий доступа к зашифрованной информации. Развился рынок поддержки депонирования криптоключеи, направленной скорее на защиту компаний от внутренней потери информации, чем на предоставление правоохранительным органам доступа к данным. Депонирование криптоключей практически не используется при разовом обмене сообщениями.

Статья чрезвычайно устарела, а размышления, приведенные в ней, можно назвать паникерскими. Мои более поздние исследования в области криптографии и преступлений, связанных с ее использованием, приведенные в §12 [антологии] «Как скрыть преступление в киберпространстве», показали, что, хотя криптография и затрудняет применение законов и даже полностью препятствует проведению некоторых расследований, ситуация ни в коей мере не напоминает анархию. В большинстве дел, с которыми я сталкивалась, правоохранительные органы смогли добыть доказательства, необходимые для вынесения обвинительного приговора. Во внутригосударственном контроле использования криптографии нет необходимости, и я не являюсь сторонницей его введения. Более подробное рассмотрение криптографической политики вы найдете в моей книге «Информационные войны и безопасность» (Reading, MA: Addison Wesley, 1999) или в работе «Роль криптографии в обеспечении безопасности в информационном обществе» (National Research Council, Washington, DC: National Academy Press, 1996).

Хотя Мэй делает невнятное заявление о том, что анархия не означает беззакония и беспорядка, отсутствие правительства приведет к возникновению именно этих форм хаоса.

[У Тима на редкость хорошо получается делать невнятные заявления. Я не замечал, чтобы он уделял много времени рассмотрению социальной структуры свободного общества, которое сформируется после криптореволюции. Он просто указал на последствия применения технологии.]

Я не хочу жить в анархическом обществе, если его вообще можно назвать обществом, и сомневаюсь, что многие хотят этого. [Что бы ни случилось, вокруг всегда будет существовать множество культов (возможно, государство Соединенных Штатов — один из них), в один из которых человек волен вступить и преклонять колени перед его алтарем. В сущности, по сравнению с текущей ситуацией, когда люди держаться друг друга, разлад во взаимодействии между людьми облегчит существование многих деспотических культов. Недостатка в людях, указывающих своим последователям, что делать, не будет. Ничто не сможет помешать человеку присоединиться ктакому обществу.]

Все больше людей привлекает экономический либерализм, концепцию которого разрабатывали Джефферсон.Хайек и другие, — но не анархия. Таким образом, криптоанархисты практически утверждают, что эта технология приведет к исходу, которого не хочет большинство из нас.

[Разговоры о том, нужен ли нам свободный рынок, идут до сих пор. Рост влияния рынков и (традиционных) либеральных идей является результатом роста богатства и влияния отдельных людей во всем мире. Криптоанархисты всего лишь указывают на то, что будущее рынка сейчас находится не в руках «властей», а в рукахтех, кто торгует на рынке, то есть всех людей на Земле.]

Вот то заявление, с которым я хочу здесь выступить: я не считаю криптоанархию неизбежной. Новая парадигма криптографии — депонирование криптоключей — выходит из тени и получает распространение в промышленности.

Время покажет.

Отрицательные стороны криптографии также часто остаются незамеченными. Широкое распространение сильной криптографии вкупе с анонимными сервисами может привести к тому, что коммуникация станет недоступной для законного перехвата (прослушивания)...

[Мои мысли недоступны для «законного перехвата», как и мысли всех других людей, и все-таки мир это пережил. Мысли — это коммуникации внутри мозга. Коммуникация — это «мысль» между мозгами. Мир, переживший приватные мысли, переживет и приватные коммуникации. К тому же идея контроля коммуникаций уже несколько устарела. В прошлые века угроза обществу исходила только от больших групп людей (отсюда и желание перехватывать сообщения и контролировать коммуникации), сейчас же отдельный человек может принести больше вреда, чем большая группа в прошлом.]