От архитектуры XVIII века и «семейного стиля» жизни на Унтер-ден-Линден, конечно, ничего не осталось. Но представить, как выглядели здесь дома во времена Гофмана и Гейне, можно, если воспользоваться в качестве «машины времени» Глинкаштрассе, улицей Глинки, названной в честь основателя Русской оперы (ее «пробили» в южной стороне Унтер-ден-Линден после войны). Если подняться по ней до пересечения с Таубенштрассе, Голубиной улицей, то увидишь небольшую двухэтажную желтую усадьбу с прелестным мезонином под барочной крышей. Судя по описаниям, это вылитый «Заброшенный дом».

А если вам, напротив, угодно понять, каким стал бы проспект, доведи Гитлер до конца свои планы перестройки Берлина, обратите внимание по дороге назад к бульвару, на противоположную сторону Глинкаштрассе, на дом у ее перекрестка с Охотничьей улицей – Ягдштрассе. Это бывшее Министерство пропаганды, типичный образец холодной нацистской архитектуры.

С наступлением темноты вспыхнули прожектора, и перед берлинцами развернулось необычное зрелище. Подсвеченные снизу четырехметровые пилоны дорического ордера, увенчанные имперскими орлами и свастиками, в четыре ряда поднялись над Унтер-ден-Линден.

К Олимпийским играм на главной улице города Гитлер приказал открыть новую станцию подземки. Чтобы успеть к сроку, земляные работы пришлось вести открытым способом – и поэтому старинные липы спилили.

А потом привезли триста новых, американских. Они были такими маленькими, что терялись в тени фирменных, еще кайзеровских уличных фонарей, и берлинцы даже шутливо «переименовали» свою главную улицу в Унтер-ден-Латернен, Под фонарями. Картина получилась довольно унылой, да еще к тому же фонари были украшены чугунными звездами, которые, если присмотреться, могли сойти за шестиконечные. Пришлось срочно возносить и над уличным освещением, и над липами символы победившего нацизма. Однако гестапо доносило, что нехорошие разговоры продолжают бродить по городу. По легенде, Берлину ничто не угрожает до тех пор, пока стоят старые липы. Об этом даже поется в неофициальном гимне города, песенке Вальтера Колло «Магдочка»: «…до тех пор пока старые липы цветут на Унтер-ден-Линден, нас никому не одолеть. Берлин останется Берлином».

В 1945 году Гитлер снова приказал спилить теперь уже «свои» подросшие липы. На очень короткий период проспект превратился в последнюю взлетную полосу Третьего рейха. Но воспользоваться ею фюрер так и не решился.

Четыре из тех гитлеровских деревьев каким-то чудом дожили до наших дней, и останутся на бульваре как минимум до 2008 года, когда предполагается устроить генеральную санацию всего липового хозяйства. А также, возможно, подреставрировать некоторые здания, которые выходят фасадом на бульвар, – например, Государственную библиотеку, расположенную в самом его начале, на южной (академической) стороне. До 1904 года здесь стояло одно из колоритнейших зданий Унтер-ден-Линден – Прусская Академия искусств и наук. Точнее, Академия занимала только второй этаж, а на первом разместилась конюшня лейб-гвардии кирасирского полка. Узнав об этом оригинальном решении короля Фридриха I, ироничный Лейбниц предложил ему выбить на фронтоне: Mulis et Мusis: «Для мулов и муз». Сейчас в скучном на вид доме начала ХХ столетия, построенном на месте «конюшни муз», царит, однако, большое оживление. Студенты со всего Берлина, естественно, валом валят в лучшую библиотеку города. Здесь я, по ходу дела, снова убедился, что «гений места» – не пустое словосочетание. Вдоль всего первого этажа в специальных стойках стоят «стальные кони» посетителей – велосипеды. Время от времени какая-нибудь лихая читательница вскакивает на своего «Россинанта» и срывается с места по направлению к Бранденбургским воротам. Союз мулов и муз сохраняется.

Разделение на Академическую и Дворцовую стороны оставалось актуальным до превращения Берлина в столицу Германской империи.

А затем патриархальной «семейной» жизни на бульваре настал конец. Унтер-ден-Линден превратилась в «плавильный котел» Второго рейха. Жители с улицы не исчезли совсем (как сейчас), но их впервые потеснил Турист. Уютные домики и небольшие гостиницы вроде «Санкт-Петербурга» или «Русского двора» сменились громадинами с неоренессансными и необарочными фасадами. Роскошь, к которой практичные пруссаки не считали нужным стремиться, стала, однако, имперским «знаком качества» на знаковом проспекте. А еще – разгорелась страсть к зрелищам. На месте «Русского двора» (северная сторона) выстроили Кайзеровскую галерею. Кроме роскошных магазинов с витринами, полными драгоценностей и деликатесов, в ней открылись паноптикум и фотопанорама. Про паноптикум, гвоздем которого неизменно служила коллекция половых органов, горожане немедленно придумали грубоватую«репризу» в своем духе: «Что первым делом надлежит увидеть в Берлине? Унтер-ден-Линден. Что первым делом надлежит увидеть на Унтер-ден-Линден? Паноптикум. Что вы увидите в Паноптикуме? Тссссс…»

В общем, на бульваре началось формирование общества потребления и развлечения. Скромные берлинские кондитерские вроде заведения Фукса по соседству с гофмановским «Заброшенным домом» уступили свои помещения блистающим зеркалами венским кафе. На перекрестке с Фридрихштрассе их было сразу три: «Кранцлер», «Бауэр» и «Виктория». Люди часами просиживали за чашкой кофе с газетой в руках. Выражение «кофейный треугольник» в кайзеровском Берлине означало примерно то же самое, что теперь «бермудский»…

1983 год. У магазина кубинских товаров на первом этаже здания, построенного на месте разрушенного в войну кафе «Кранцлер», стоит обычная восточногерманская очередь. На перекресток со стороны Фридрихштрассе выезжает роскошный «мерседес» поверенного в делах ФРГ. Неожиданно сбоку на огромной скорости в него врезается военный газик Западной группы войск СССР, следовавший по Унтер-ден-Линден к Бранденбургским воротам (за ним гнались машины ГДРовской полиции и советской комендатуры). Из газика выскакивают два сильно помятых в аварии дезертира и начинают поливать проспект из «Калашниковых».

Очередь у кубинского магазина залегла. После ожесточенной перестрелки преступники были арестованы. До вожделенного Запада они не доехали метров триста. Говорят, что один из них позже умер от ран. Нескольких человек из очереди тоже задело, и их увезла «скорая помощь». Остальные тихо, дисциплинированно отряхнулись и в прежнем порядке выстроились за сигарами. Дипломат отделался легким испугом и на радостях согласился замять инцидент. Все-таки надежная машина – «мерседес».

Кафе на сегодняшней Унтер-ден-Линден хватает, но по-настоящему любимых в городе и замечательных – два. Одно, у Оперы, известно еще со времен ГДР – там часто собираются берлинские русские из среднего класса. Другое, «Эйнштейн», – на бульваре. Именно это последнее хранит старую традицию чтения свежих газет под липами. Кстати, о газетах. На том месте, где было кафе «Виктория», рядом с самой известной восточногерманской гостиницей «Унтер-ден-Линден» – странная торговая точка из красного мрамора. Это открытый в 80-х в присутствии нашего посла и Эриха Хонеккера Киоск № 1 для продажи советской прессы. Сейчас он торгует напитками и жвачкой.