В машине воцарилось неловкое молчание. Петер пребывал в полной прострации. Говорить ей сейчас о своей любви – пустая трата времени.

Но поступки красноречивее слов… Так, кажется, говаривал его покойный батюшка?

Поступки… Он вспомнил о своем подарке и еще крепче сжал зубы. А вдруг она подумает, что он пытается задешево купить ее? Нет, все гораздо сложнее, чем он полагал. И распутывать этот клубок надо осторожно, едва-едва касаясь кончиками пальцев.

– Послушай, Илона, – Петер первым прервал затянувшуюся паузу. – По-моему, ты здорово устала. Честно говоря, и я чувствую себя не лучшим образом. Ты знаешь, последнее время я работаю по восемнадцать часов в сутки, – разумеется, за исключением наших с тобой выходных. Почему бы нам не устроить себе каникулы? «Альпийская фиалка» скоро будет готова, я возьму небольшой отпуск, и мы можем вместе махнуть в горы. Как ты на это смотришь? – Он затаил дыхание в ожидании ее реакции. Илона молчала. – Так как ты… насчет гор? – несмело повторил он.

– Никак, – равнодушно ответила она, – я не привыкла жить в одном доме с мужчинами.

Лучше бы она его ударила!

– Я не предлагаю тебе жить с мужчинами, – он криво усмехнулся. – Я прошу тебя пожить со мной.

– Это одно и то же.

– Совсем нет.

Как трудно было Петеру сейчас соблюдать спокойствие! Но ему ничего не оставалось, как набраться терпения и… уговорить ее. Другой возможности войти в ее жизнь у него не будет. И сделать это надо сейчас, сию минуту. Иначе будет поздно. Страх потерять Илону придал ему сил, и он решил апеллировать не к ее чувствам, а к разуму.

– Послушай, – осторожно начал он. – «Фиалка» находится довольно далеко от твоего дома. Поэтому, чтобы видеться, нам придется преодолевать значительные расстояния. Как видишь, мои водительские навыки далеки от совершенства. А твой автомобиль, увы, не в лучшем состоянии. Не проще ли нам пожить под одной крышей? Разумеется, пока…

Илона не отвечала, внимательно разглядывая редких прохожих.

– Тебе нужен человек, который поддерживал бы порядок в доме? Убирал, готовил еду…

– Глупости, – он весело рассмеялся, – я и сам справлюсь со всем этим. Знаешь, я давно мечтаю…

– О чем?

Его искренний смех разрядил обстановку, и она задала этот вопрос уже другим, более теплым и дружеским тоном.

– Научиться вкусно готовить. Ты поможешь мне? Но учти – это не единственная моя мечта. Есть и другие…

– Например? – Она посмотрела на него почти с нежностью.

– Хочу подыскать в окрестностях «Фиалки» гору для прыжков на лыжах. Вроде трамплина.

Илона взглянула на него с тревогой.

– Не глупи, Петер. Это же очень опасно.

– Я буду осторожен. Знаешь, я ведь опытный горнолыжник.

– Ты и пикнуть не успеешь, как сломаешь себе шею, – проворчала она.

– Это же моя шея. – Ему понравилось, что Илона, сама того не замечая, беспокоится о нем.

– Какая от тебя будет польза на больничной койке?

Петеру показалось, что она произнесла это со скрытым злорадством, и он опять приуныл.

– Здорово ты меня срезала, Илона.

– Глупый Петер, – усмехнулась она. Эта усмешка – такая ленивая, как будто через силу, – тоже не понравилась ему.

Глупый? Да, конечно, он – полный дурак. Распинается перед ней, лебезит. Дрожит от страха, что она будет чем-нибудь недовольна. Господи, до чего же он дошел…

– Итак, ты поедешь со мной? – Петер собирался поставить вопрос ребром, но его тону не хватало решительности. – Поедешь?

– Что ж, думаю, это возможно. Только…

– Что только?

– Тогда мне придется начать принимать таблетки. Ну, эти самые… противозачаточные.

– Понимаю, – процедил он сквозь зубы. – Конечно, дорогая. Я вовсе не хочу, чтобы ты рисковала.

Если бы не руль, он обязательно схватился бы за голову. Господи, о чем только она думает… Таблетки… Чушь какая-то!

– Спасибо за понимание, Петер, – церемонно сказала она. – Но я, между прочим, думаю о тебе. Мужчины твоего круга всегда беспокоятся по этому поводу.

Он почувствовал, что вот-вот взорвется. Но тогда все, чего ему удалось добиться, полетит в тартарары. Нет, только не это! Спокойствие, Петер, спокойствие…

– Не следует делать таких обобщающих выводов о мужчинах, Илона, – произнес он медленно, отделяя одно слово от другого. – Нас не так просто понять, как тебе кажется, и мы не все на одно лицо.

– Разве я так думаю? Конечно же, нет. Ты единственный и неповторимый. Бог создал тебя не по шаблону. Думаешь, почему я решила писать с тебя портрет?

– Очевидно, чтобы раздеть меня?

Она невесело улыбнулась.

– Ах, господин Адлер раскусил меня. А я-то думала и дальше использовать свою маленькую хитрость. Мой догадливый Петер, мой мальчик, ты зол на меня?

– Почему я должен сердиться? – спросил он, радуясь тому, что она согласилась. – Я ведь добился того, чего хотел.

И Илона снова отвернулась к окну, скрывая свое разочарование…