Шрифт:
– Ха! – воскликнул вдруг Скъельд.
Проводив взглядом гадюку и постаравшись запомнить, в какую сторону она поползла, Гейр обернулся. Скъельд выглядел обрадованным и даже ущипнул свою короткую светлую бородку.
– Чему ты радуешься? Дрянь какая! – невольно морща нос, отозвался Гейр.
– Ты не понял! Слава Тюру! Хорошее заклятье дала мне мать! – с торжеством ответил старший брат. – Ведь это и был дух – его! – Скъельд выразительно показал пальцем в землю. – Он не выдержал заклинания и пепла трав, он обернулся змеей и сбежал! Теперь-то нам ничто не помешает!
– Эй, Книв! – радостно крикнул Ярнир младшему. – К тебе там поползла одна серая гадюка…
Книв резво подскочил с земли, поджал одну ногу и стал с ужасом озираться, явно жалея, что не может поджать обе. Несмотря на напряжение, трое на кургане расхохотались.
– Возьми лопату и отруби ей голову! – со смехом велел Ярнир.
Книв глянул на лопаты, лежащие перед ним на земле, но даже к ним ему нагнуться было страшно. А вдруг она незаметно подползла уже близко?
– Не надо! – крикнул Гейр, чем весьма порадовал Книва. – Не трогай. Раз уж он решил сбежать, пусть бежит. А то мы лишим его обличья змеи, а он превратится в медведя. Возни будет больше!
– Да, не надо, – подтвердил Скъельд. – Мы же не доверим победу над таким врагом сыну рабыни…
Гейр и Ярнир взяли лопаты – особые, целиком состоящие из железа, нарочно выкованные Хальмом ради этого случая и украшенные возле черенков загадочными рунными знаками. Никто из братьев этих знаков не понимал, но это только добавляло благоговения. Хотя руны, начертанные Арнхильд Дочерью Ясеня и Хальмом Длинной Головой, в прибавках не нуждались.
Мозоли, приобретенные сыновьями Кольбьерна в давней дружбе с рукоятью меча и веслом, не подвели и теперь. Железные лопаты, закаленные самим Хальмом, разрезали землю, густо переплетенную корешками вереска, мелкой травы и брусники, как нож режет корку свежего хлеба. По совету отца они рыли от вершины кургана вниз узкий колодец, в котором помещался только один человек, а двое других принимали у него деревянную бадью с землей. Копать было нелегко – на Квиттинге мало найдется мягкой земли, а на кургане она плотно слежалась за века. Но зато стенки колодца не пришлось укреплять срубом, что слишком замедлило бы работу. Воодушевленные жаждой подвига и победой над сбежавшим духом, братья Стролинги дружно копали. Сменяя друг друга, они довольно быстро продвигались вглубь, и скоро уже для того, чтобы выбраться из ямы, требовалась веревка.
Изредка отдыхая, братья трудились почти весь день. Под конец даже Книву позволили принимать бадью, и он нисколечко не боялся. Вокруг отверстия на вершине кургана уже выросли внушительные горы, дно прорытого колодца терялось в темноте. Вынутая земля остро пахла прелью, как иногда пахнет весной, но только аромат этот был стылым и вместо весенней радости вызывал невольный холодок в позвоночнике.
– Подумать только, сколько веков эта земля не видала солнца! – бормотал Книв, волоча бадью подальше, чтобы земля не скатывалась обратно в яму, на спину Ярнира, который сейчас трудился внутри. – Должно быть, сварт-альвы* в ней заводятся сами собой, как червяки. [15]
15
По преданиям, карлики завелись в теле великана Имира, из которого была создана земля, и поначалу были червями, но по воле богов обрели человеческий облик.
– Давай таскай… червяк! – снисходительно бросил Гейр, и Книв был доволен: Червяк все-таки лучше, чем Книв-Из-Под-Хвороста.
Ярнир тем временем порядком выдохся и уже собирался требовать замены, как вдруг лопата глухо стукнулась о дерево.
– Сруб! – радостно закричал землекоп. Три головы братьев смотрели с краев неровной ямы на фоне сероватых облаков, словно с неба. По сравнению с чревом кургана наверху казалось светло, как на Радужном Мосту. – Я дошел до сруба. Давайте пешню!
Братья едва могли разглядеть блестящее от пота лицо. Перемазанный землей, взмокший, с прилипшими ко лбу и грязными волосами, Ярнир сам походил на могильного жителя. Впрочем, трое остальных выглядели примерно так же.
– Нет, вылезай, – велел Скъельд. – Я сам.
Ярнир подавил вздох разочарования и взялся за веревку. Близость цели разом прибавила сил, и он готов был так же доблестно завершить начатое, но со старшим братом не поспоришь. Тем более что Ярнир, родившийся не от фру Арнхильд, а от дочки хирдмана, с детства приучился уступать дорогу законным сыновьям.
– И лопату прихвати, – распорядился сверху Скъельд. – Она больше не нужна.
– А золото чем грести? – весело спросил Гейр, размазывая по лбу землю, смешанную с потом. Увидела бы его сейчас Рагна-Гейда!
Как в детстве, Гейр весело ужаснулся этой мысли и тут же с удовольствием представил сестру с огромным золотым ожерельем на груди, еще лучше того, что отец дает ей для больших пиров. Говорят, на свете есть еще зеленые самоцветные камни – вот бы найти такие! Чтобы горели, как глаза Рагны-Гейды под солнечным лучом! И пусть она носит новое украшение каждый день – чтобы все знали, как велики богатства и удача рода Стролингов!
Пыхтя, грязный Ярнир выполз из ямы и присел на кучу земли.
– Только там не видно ничего, – сообщил он. – Надо бы факел.
– Не висите над ямой и не загораживайте свет! – велел Скъельд, сунув за пояс железную пешню, какой пользуются квиттинские рудокопы, и берясь за веревку. – Факел зажжем потом, когда полезем в сруб. А пока я или сам себя подожгу в этом колодце, или задохнусь от дыма. Вы, главное, держите крепче.
– Иди разводи костер! – Гейр обернулся к Книву. – Скоро понадобятся факелы.