Даже Телами не смогла бы проделать такой трюк.

Страж, сказал себе Хаману, друидическая сущность Урика, который держался в стороне от любых сверхъестественных созданий, созданных магией Раджаата, но приходил на зов самого обыкновенного человека. Лев из Урика немедленно создал незаметную сферу вокруг своего друида-темплара и дал ей расшириться, надеясь заметить какие-нибудь колебания в нижнем мире, которые сказали бы ему о присутствиии стража.

Он не нашел ничего и стал размышлять о такой форме магии, которая может скрыть мысли человека от внимания Доблестного Воина, когда трубы объявили о прибытие Командора Джаведа. Хаману коснулся сознания стражей в коридоре и высокие бронзовые двери открылись, пропуская эльфа, который носил свой титул, Герой Урика, уже больше сорока лет.

Эльф был высок даже для своей расы. Когда он стоял, его голова и плечи возвышались над Павеком, да и над самим Хаману в образе человека. Кожа и волосы были черные, как валун в центре комнаты — точнее они такими были бы, если бы он не сказал так быстро и не пришел прямо к своему королю, нигде не задерживаясь. Дорожная пыль покрывала командора с ног до головы; он почти выглядел на свой возраст. Павек, который был высшим темпларом и превосходил командора по рангу, встал и предложил ему свое место на каменной скамье.

Джавед поклонился до земли Хаману, потом повернулся к Павеку. — Я и так слишком долго сидел, милорд. Для старых ног старого эльфа будет лучше немного постоять.

Что было правдой, насколько Хаману мог судить. Хаману мог чувствовать, как болят старые кости Джаведа и натертые за время пути раны. Он мог бы сделать так, чтобы они не беспокоили эльфа, как его самого не беспокоила собственная боль, но это безусловно унизило бы командора, было бы ударом по его чести.

— Может быть я могу подержать это? — спросил Павек — вечный регулятор третьего ранга — протягивая руку к завернутому в кожу свертку, который Джавед держал в одной руке.

Но ради этого свертка Джавед несся через пустыню и рисковал гневом своего короля, ставя псионический щит. Командор испытывал к темплару со шрамом на лице что-то вроде отеческой любви, но сверток мог доверить только своему королю.

— Что ты нашел, Джавед? Карты, свитки? — спросил Хаману, стараясь сдержать свое любопытство, которое могло убить любого, слишком много времени стоявшего между ним и удовлетворением своего желания.

Джавед хорошо знал своего короля и видел, что происходит. Он быстро положил сверток на скамью и перерезал жилы иникса, обвязанные вокруг него. Если бы он попытался развязать узлы, то рисковал бы своей жизнью. Под кожей оказались слои шелка, несколько бледно-желтых вязанных рубашек, которые, как настойчиво утверждал Джавед, были лучшей защитой для смертных от отравленных стрел и мечей халфлингов.

Хаману сжал кулаки, пока командор осторожно, рукав за рукавом, откладывал рубашки в сторону. Он уже знал, что в центре пакета Джаведа было что-то достаточно обыкновенное: свиток с заклинанием, карта местности или еще что-то в этом духе. Хотя ни один из смертных этого не заметил, в комнате стало тише, когда небольшая магия, циркулировавшая по стенам под видом воды, впитала в себя зловещее излучение, поднимавшее из-под шелка. Так что Лев из Урика спокойно ждал, пока его командор не отступил в сторону.

Последний слой шелка, которого Джавед отказался коснуться, выглядел так, как будто лучи смертельного солнца Атхаса непрерывно били по нему не меньше века. Его краски выцвели, он стал серым, цвета гниющей кости, а швы самой рубашки истлели.

— Великий, два хороших человека умерли, завертывая это, чтобы я мог довезти его до вас, — объяснил Джавед. — Если на то будет ваша воля, я умру, прямо здесь, разворачивая его, но если вы захотите еще как-нибудь использовать старого усталого эльфа, то, Великий, я думаю, что лучше всего вам самим достать его из свертка.

— Где? — спросил Хаману странным, задыхающимся шепотом, не больше чем Джавед или Павек желая коснуться шелка и того, что он скрывает. — Как? Было ли что-нибудь еще вместе с ним?

Джавед покачал головой. — Кусок пергамента, Великий. Послание, насколько я могу судить. Но эта штука выцвела и выглядит не менее старой, чем этот шелк. Мы бы никогда не нашли ее, если бы один из моих людей не споткнулся бы об нее и не умер… — Эльф остановился и уставился в глаза Хаману, ожидая реакции, но Хаману был еще не готов. Джавед нервно кашлянул и продолжил, — Я не могу говорить с полной уверенностью, что солдаты Нибеная намеренно оставили…

— Ты можешь быть уверен, что это совершенно намеренно, — заверил его Хаману со слабым вздохом.

Он махнул рукой, приказывая смертным отойти в сторону, потом стряхнул со своей правой руки человекоподобную оболочку. Мужчины никак не отреагировали на скелетоподобные пальцы с угрожающими черными ногтями — точнее каждый из них постарался проглотить свой ужас, пока Хаману тщательно срезал оставшийся шелк.

Осколок черного стекла, длинный, как рука эльфа, появился из-под шелка. Обсидиан, но другой, не обычный обсидиан из каменоломен Урика, а скорее такой, какой использовал Раджаат, чтобы создать своих Доблестных Воинов.