В действительности же, полное водоизмещение «Адмирала Шеера» приближалось к 17 000 тонн, на что те, кто должен был надзирать за выполнением Германией условий Версальского договора, почему–то смотрели сквозь пальцы. Корабль имел длину 186 метров и был вооружен шестью 280–миллиметровыми орудиями с длиною стволов в 54 калибра, размещенных в двух трехорудийных башнях на носу и корме.

Вооружение «Адмирала Шеера» дополняли восемь 150–миллиметровых орудий, шесть 105–миллиметровых скорострельных зениток, восемь 37–миллиметровых и шесть 20–миллиметровых зенитных автоматов, а также восемь 533–миллиметровых торпедных аппаратов.

Трехвальная дизельная энергетическая установка давала «Адмиралу Шееру» возможность развить скорость до 28 узлов. Заложен «Адмирал Шеер» был 25 июня 1931 года на военно–морской верфи в Вильгельмсгафене, спущен на воду 1 апреля 1933 года и введен в строй 12 ноября 1933 года.

Всего в составе флота оказалось три корабля этого типа: «Дойчлянд», «Адмирал Шеер» и «Адмирал граф Шпее». Сразу же возник вопрос: к какому классу боевых кораблей отнести эту оригинальную троицу? Их называли и броненосцами, и тяжелыми крейсерами, и карманными линкорами. Последнее определение, несмотря на некоторую вульгарность, казалось бы, недопустимую в строгих канонах классификации боевых кораблей, сопровождало эту «карманную» троицу в течение всей службы, а затем перекочевало на страницы исторических исследований…

Приказ о назначении капитана первого ранга Кранке командиром «Шеера» пришел 1 октября 1939 года, вскоре после начала войны. Сдача дел начальника училища заняла гораздо больше времени, чем Кранке рассчитывал; лишь 1 ноября он прибыл на борт «Шеера» и поднял свой вымпел, официально вступив в командование карманным линкором.

Экипаж принял нового командира настороженно. Все, конечно, знали, что последние годы он начальствовал в училище, и имели основания подозревать, что он был скорее ученым и военно–морским теоретиком, чем командиром боевого корабля, которому предстояло сражаться со значительно превосходящими силами противника.

Первые месяцы своего командования капитану первого ранга Кранке было трудно доказать обратное,— «Шеер» в основном находился в базе, изредка отбиваясь зенитками от воздушных налетов англичан. При предыдущем командире — капитане первого ранга Генрихе Бурмбахе — зенитчики «Шеера» сбили один английский бомбардировщик и очень этим гордились. Известно, что удачу кораблю всегда приносит командир, а потому все моряки «Шеера» задавали себе вопрос: будет ли при новом командире их корабль столь же удачлив, что и при старом?

Между тем, «Адмирал Шеер» был поставлен в док, а Теодор Кранке получил приказ прибыть в Берлин, где ему была поручена оперативная разработка Норвежской операции. Экипаж «Шеера» не понимал, что может их командир так долго делать в Берлине. Впрочем, им было чем заняться, чтобы не слишком часто задавать друг другу подобные вопросы. Половину матросов на борту «Шеера» составляли молодые новобранцы, которые недавно сменили старослужащих, направленных инструкторами в различные учебные отряды. Поэтому, если экипаж принял капитана первого ранга Кранке настороженно, то и он чувствовал себя не очень уверенно со столь большим количеством неопытных новобранцев на корабле.

До июня 1940 года Кранке находился в Норвегии, управляя штабом военно–морского соединения, поддерживающего оккупацию этой страны немецкими войсками, а затем вернулся в Вильгельмсгафен и снова вступил в командование «Адмиралом Шеером». К этому времени на корабле закончились ремонтные и модификационные работы, он вышел из дока и направился в Балтийское море на обычные послеремонтные испытания. Затем начался цикл интенсивной боевой подготовки — пора было превратить новобранцев в сплоченный и надежный экипаж боевого корабля. Это была совсем не легкая задача, если учесть тот факт, что подавляющее большинство матросов впервые в своей жизни ступили на палубу корабля. Тренировки продолжались и днем, и ночью.

В октябре 1940 года «Адмирал Шеер» прибыл в Готенгафен, где приступил к погрузке боеприпасов и всех других видов расходных материалов снабжения. Особенно много принималось продовольствия — главным образом, овощей. Матросы даже стали подозревать, что их новый командир–вегетарианец.

Всем хотелось знать, куда собирается корабль. По палубам и кубрикам летали самые разные слухи, ни один из которых подтвердить, разумеется, было невозможно. Почти никто из находящихся на борту не верил, что их пошлют в океанский рейд на борьбу с английской торговлей; все еще помнили, что совсем недавно произошло с их однотипным собратом — «Адмиралом графом Шпее». Возможно, предполагали многие, их пошлют к Гренландии для осуществления какой–нибудь операции типа «кусай и беги», но не более того.

Пока по кораблю гуляли слухи, правду, как всегда, знал только командир. Боевой приказ на трех машинописных страницах, подписанный адмиралом Редером, уже лежал у Кранке на столе. Затем командир исчез — снова неизвестно куда. Одни говорили, что он уехал в Берлин в Штаб руководства войной на море, другие видели его в Вильгельмсгафене в штабе Военно–морской группы «Север». Попытки выведать что–нибудь новое у командирского вестового ни к чему не привели, поскольку тот сам ничего не знал. Правда, вестовому случайно удалось подслушать обрывок разговора между капитаном первого ранга Кранке и двумя его друзьями, пришедшими попрощаться с командиром «Шеера». Собирая посуду со стола в каюте командира, вестовой услышал фразу одного из офицеров, который сказал Кранке: «Шансов «пятьдесят на пятьдесят» у вас нет. Скорее, ваши шансы можно рассматривать как один к десяти. Англичанам за последнее время удалось значительно улучшить защиту своего судоходства в океане, а после потопления «Адмирала графа Шпее» время надводных рейдеров в океане, мне кажется, закончилось».