Вторую девушку действительно никак нельзя было спутать с первой; она даже двигалась иначе — мягче и плавнее. Аэниэ старалась рассматривать крашеную незнакомку украдкой, но та, видимо, что-то почувствовала и подняла голову. Девочка не успела отвернуться, и глаза их встретились. Секунду Аэниэ растеряно таращилась, потом опомнилась и поспешно отвернулась, скрывая мгновенно залившееся краской лицо. Радужка прозрачно-серых глаз незнакомки была обведена широким черным ободком, отчего взгляд казался безумным, как на фотографиях гиен, встречавшихся девочке в альбомах, а в сочетании с полуопущенными тяжелыми веками — еще и презрительным. Девочка передернула плечами — по хребту прополз холодок.

Тем временем первая девушка добралась до листка Аэниэ, начала читать, но тут же оторвалась и с тихим возгласом дернула подругу за рукав.

— Что?..

— Сюда смотри…

Дальше они продолжили читать вместе, но больше никаких эмоций не выражали и вообще ничего не говорили. Дочитали. Помолчали, переглянулись. Кто-то из них протянул:

— Мдааа…

— Ну так… — отозвалась другая. — Годится? Пишем?

— Еще бы.

Шорох и шелест. Аэниэ рискнула украдкой глянуть в их сторону и чуть не ойкнула от удивления: они переписывали ее стих! С трудом удерживаясь, чтобы не запрыгать и не крикнуть: "Это я! Это мое!", девочка отвернулась и нарочито неторопливо пошла к стойбищу. Внутри у нее все пело: "Им понравилось! На память переписывают! Я могу, я умею, по-лу-ча-ет-ся!" На радостях Аэниэ даже простила крашеной девушке ее неприятный взгляд — в конце концов, глаза себе не выбирают, да и вообще внешность, она ж не виновата… Да и не может она быть сволочью — ей же стихи понравились!

— Мяаааууу!!! — едва войдя в стойбище и прикрыв за собой дверь, девочка все-таки не удержалась. — Мяаааа!!! — и тут же одновременно и порадовалась, что в комнате пусто, а значит, можно орать, сколько угодно, и огорчилась — ведь даже похвастаться некому.

Заслушавшись очередного "оконного менестреля" (так Аэниэ обозвала для себя тех, кто играл вообще-то неплохо, но не участвовал в концертах), девочка едва не опоздала к началу литературного семинара. Когда она добежала до дверей с косо прилепленной бумажкой с надписью "лЕтИратурный сИмЕнар" (все ошибки аккуратно зачеркнуты красным, а над ними выведены правильные буквы), тихонько постучалась и заглянула в аудиторию, все участники уже рассаживались по местам. Проскользнув внутрь, Аэниэ углядела местечко возле окна (вдобавок впереди сидел какой-то шкафообразный парень, и за его спиной можно было замечательно прятаться), быстро плюхнулась на расшатанный стул, достала блокнот и карандаш (которые ей все-таки удалось извлечь из недр рюкзака) и приготовилась слушать.

За столом ведущих сидели две девушки. Те самые девушки, что утром переписывали стишок Аэниэ. Девочка невольно вжалась в спинку стула и постаралась стать как можно незаметнее: разумеется, они не знали, что стих — ее, но они видели ее утром и могли узнать. А ей почему-то не хотелось быть узнанной.

Тем временем девушки переглянулись и поднялись. Первая — та самая черноволосая, с матово-смуглым лицом и чуть раскосыми темными глазами — улыбнулась и начала:

— Здравствуйте все. Мы рады приветствовать вас на литературном семинаре. Для тех, кто нас еще не знает: мы — ведущие семинара, а также критики, в просторечии — кадавры.

В аудитории плеснули смешки.

— Позвольте представить вам мою подругу, — и смуглянка указала на соседку, — Безумная сабля Кунда Вонг, Блистающая.

Та коротко поклонилась, улыбнулась:

— Безумным многое позволено, так что не обессудьте… — и, в свою очередь, указала на первую, — А это — Фариза, Человек.

— Как видите, — продолжила Фариза, — мы равны. Не оружие и не Придаток… — переждала краткий приступ веселья и шушуканья, — а именно Блистающая и именно Человек.

— Сегодня — первый день семинара, — вступила Кунда так гладко, словно это она говорила все время, — и для начала, чтобы вы имели хоть какое-то представление о том, для чего мы здесь собрались…

— …Мы прочитаем вам одно стихотворение. Где мы его нашли, мы не скажем…

— …Разве только то, что он висел на всеобщем обозрении и без подписи…

— …А значит, мы никого не обидим, прочитав его здесь.

Фариза и Кунда ухитрялись говорить по очереди, не перебивая друг друга и не оставляя повисать неловких пауз — казалось, будто говорит один человек. Только на два голоса.

— Итак, стихотворение. — Кунда сделала приглашающий жест в сторону Фаризы, та взяла со стола бумажку, поднесла к самым глазам, близоруко сощурилась и начала читать.

С первых же слов Аэниэ заерзала на месте и попыталась одновременно и спрятать горящее лицо за спиной впередисидящего парня, и не упустить из виду Фаризу. Критик и кадавр читала ее, Аэниэ, стихотворение!

Откуда-то слева послышался сдавленный смешок. Впереди какая-то девушка в бисерном хайратнике наклонилась к уху соседа и что-то прошептала — девочка увидела, как его плечи вздрогнули от смеха. Сзади перешептывались. Аэниэ не отрывала глаз от Фаризы.

Та закончила и положила листок обратно на стол:

— Вы это слышали… — и Кунда продолжила:

— …А вот теперь пожалуйста, запомните — вот так писать не надо!

Не веря своим ушам, Аэниэ уставилась на критиков, но почему-то видела их расплывчато и смутно, и только когда мокрое капнуло ей на руку, она поняла, что плачет, и поспешила уткнуться носом в блокнот. Словно издалека до нее долетали обрывки фраз:

— …чтобы не быть голословными, разберем подробнее…

— …не рифмуется…

— …сбой ритма…