— Дашь ты мне поговорить с сыном или нет! Молчание, потом обычная привычная декларация Селесты Гейштке Консидайн:

— Это не твой сын, Малкольм. Его отцом был Ян Гейштке, и Стефан знает это. Ты мой благодетель и муж, а мальчику одиннадцать лет, и он должен знать, что его родное — это не американише полицейский тон, не бейсбол, не…

— Дай мне сына, черт тебя дери!

Селеста тихо засмеялась. Один — ноль в ее пользу: он снова сорвался на приказной, «полицейский» тон. В трубке было слышно, как Селеста воркующим голоском ласково подзывает Стефана по-чешски. И вот он мальчик — как раз посреди между ними, и не его, и не ее:

— Папа, Малкольм?

— А га. С Новым годом!

— Мы смотрели салют. Поднялись на крышу ~ и были под зон… зонн…

— Вы держали зонтики?

— Да. Мы видели, как мэрия вдруг вся осветился, а потом салют, а потом они… залопались?

— Затрещали, Стефан, — поправил мальчика Мал. — За-тре-ща-ли. Лопнуть — это другое, это когда надутый шар проткнешь.

— За-тре-ска-ли? — Стефан пытался произнести новое для него слово.

— Ща-ща, затрещали. Мы займемся с тобой языком, когда я приду, и потом, может быть, съездим в парк Уэстлейк, будем уток кормить.

— А ты салют смотрел? Выглядывал в окно, чтобы посмотреть?

Во время салюта Мал отбивался от назойливой Пенни Дискант, предлагавшей перепихнуться в раздевалке; она терлась об него грудью и ногами, и он теперь жалел, что не воспользовался этим шансом.

— Да, было красиво. Сынок, мне надо идти. Работа. А ты иди еще поспи, чтобы не дремать у меня на уроке.

— Хорошо. Хочешь поговорить с мутти?

— Нет. До свидания, Стефан.

— До свидания, па-ап.

Мал положил трубку. Руки у него дрожали, на глазах выступили слезы.

Деловой центр Лос-Анджелеса пребывает в оцепенении, словно в пьяном сне. Одни лишь алкаши шевелятся в очереди у миссии Союза спасения в ожидании бесплатных пончиков и кофе. Перед дешевыми гостиницами на Главной Южной в беспорядке припаркованы машины: некоторые уткнулись передком в помятые бамперы других. Из окон свисают мокрые ленты серпантина и устилают тротуар, а проглядывающее на востоке солнце навевает ощущения жара, пота и тяжелого похмелья. Ведя машину к ресторану «Тихий океан», Мал мечтал о том, как бы поскорее кончился это первый день нового десятилетия.

Ресторан был забит увешанными фотоаппаратами туристами. Они с жадностью уплетали фирменный завтрак «Розовая чаша» — омлет с устрицами, овсяные блинчики, коктейль «Кровавую Мэри» и кофе. Метрдотель сообщил Малу, что мистер Лоу и еще один джентльмен ожидают его в «Золотой лихорадке» — зале, охотно посещаемом представителями городской элиты. Мал прошел вглубь и постучал в закрытую дверь. Через мгновение она приоткрылась, и в проёме показался улыбающийся «другой джентльмен»:

— Тук-тук, кого там несет? Красные берегись — Дадли Смит идет! Прошу, лейтенант! Сегодня здесь собрались лучшие умы полиции, и сие событие заслуживает того, чтобы быть достойно отмеченным.

Мал пожал ему руку. Эта манера и часто напускной ирландский акцент ему были знакомы — лейтенант убойного отдела полицейского управления Лос-Анджелеса Дадли Смит. Высокий, здоровенный и красномордый детина, Дадли родился в Дублине, вырос в Лос-Анджелесе, обучался в иезуитском колледже. Доверенный исполнитель грязной работы при всех начальниках полиции Лос-Анджелеса, начиная с Громилы Дика Стекела. В порядке исполнения служебных обязанностей убил семерых, носит сделанные на заказ галстуки с вышитым кругами узором из семерок, наручников и эмблем полицейского управления. Поговаривают, что при нем всегда армейский револьвер 45-го калибра, заряженный разрывными пулями дум-дум, смазанными чесноком, и кастет с пружинным ножом.

— Рад вас видеть, лейтенант.

— Зовите меня просто Дадли. Мы в одном чине. Я старше, зато внешность у вас — мне до такой далеко. Уверен, мы отлично сработаемся. Как думаете, Эллис?

Глава уголовного отдела окружной прокуратуры Эллис Лоу сидел на кожаном стуле с высокой спинкой как на троне и вылавливал из омлета устриц и кусочки бекона:

— Разумеется. Садитесь, Мал. Позавтракаете с нами?

Мал сел напротив Лоу, Дадли Смит — между ними. На обоих — твидовые тройки: на Лоу — серая, на Смите — коричневая. Оба щеголяют клубными регалиями: лацкан пиджака юриста украшает выполненный в виде ключа значок «фи-бетника» [7] , лацкан копа — значки масонских лож. Мал поправил складку на своих мятых фланелевых брюках и подумал, что Смит и Лоу выглядят как два злобных щенка из одного помета:

— Нет, благодарю.

— Кофе? — указал Лоу на серебряный кофейник.

— Нет, спасибо.

Смит засмеялся и хлопнул себя по колену:

— Догадываетесь о причинах столь раннего вторжения в вашу мирную семейную жизнь?

— Попробую угадать, — сказал Мал. — Эллис хочет стать окружным прокурором, я — главным следователем прокуратуры, а вы — занять место руководителя убойного отдела, когда через месяц уйдет в отставку Джек Тирни. У пас деловая встреча по поводу некоего мокрого дела, о котором я еще не слышал. Двое из нас следователи, Эллис — прокурор. Речь идет о карьерном повышении. Попал в точку?