— Он пытается добиться отсрочки суда до начала работы большого жюри и воспользоваться преимуществами моего статуса. Через пару дней состоится предварительное слушание, и мы хотим войти с просьбой отложить суд.

Дадли закурил сигарету и правил машиной одним мизинцем.

— Конечно, капитан, ведущий священную войну, может убедить судью, что есть дела поважнее кровных уз. Вот у меня жена и пять дочерей. Они хорошо сдерживают некоторую неуправляемость моего характера. Ну а если посмотреть в перспективе, то для мужчины семья имеет существенное значение.

Мал опустил стекло со своей стороны.

— В том, что касается моего сына, никаких перспектив мне пока не светит. Но если я могу рассчитывать на вас в перспективе до начала работы большого жюри, тогда я спокоен.

Дадли рассмеялся и выдохнул дым.

— Вы нравитесь мне, Малкольм, хотя не отвечаете взаимностью. Мы говорили о семье. У меня есть небольшое дельце — требуется поговорить с моей племянницей. Не возражаете, если сделаем небольшой крюк и заедем в Вествуд?

— Крюк небольшой, лейтенант?

— Совсем небольшой, лейтенант.

Мал кивнул. Дадли повернул направо в сторону Глендона, повел машину к кампусу университетского колледжа Лос-Анджелеса и вскоре припарковался на стоянке у женского клуба. Поставив «форд» на тормоз, ирландец сказал:

— Мэри Маргарет, дочь моей сестры Бриджид. Двадцать девять лет, и собирается получать уже третью по счету степень магистра — и все потому, что боится жизни. Печально, правда?

— Трагично, — вздохнул Мал.

— Вот и я так думаю, только без вашего сарказма. Кстати, говоря о молодежи, что вы думаете о своем коллеге Апшо?

— Думаю, что он умен и его ждет хорошее будущее. А что?

— А вот один мой приятель говорит, что он не знает своего места. На меня он производит впечатление человека слабого, но честолюбивого, а это, на мой взгляд, опасное сочетание для полицейского.

С этой мыслью сегодня Мал проснулся: не следовало ему так откровенничать с юнцом! Основу его деловых свойств составляет горячность в работе, а на этом фронте как раз можно ожидать всего.

— Дадли, чего вы хотите?

— Покончить с коммунизмом. Поглазейте пока на хорошеньких студенточек, а я покамест потолкую с племянницей.

Мал следом за Дадли поднялся по ступеням входа в старый особняк, перед которым на газоне красовались буквы греческого алфавита на деревянных подпорках. Двери были открыты, вестибюль гудел голосами: кучки девочек курили, разговаривали, листали учебники. Дадли указал наверх:

— Я мигом.

Мал увидел на столе в углу стопку журналов, сел и стал читать, чувствуя на себе любопытные взгляды студенток. Он пролистал «Коллиерс», «Ныосуик» и два «Лайфа» и отложил чтение, услышав доносившийся из коридора второго этажа разъяренный голос Смита.

Ужасный голос ирландца, прерываемый хныкающим сопрано, становился все громче. Девочки, стоявшие рядом, смотрели на Мала. Он взял еще одни журнал и попытался сосредоточиться на чтении. Раздался устрашающий хохот Дадли, и теперь все девочки в холле уже не сводили с Мала глаз. Он отложил «Уикли спортсмен» и пошел наверх.

В длинный коридор выходили узкие двери. Мал шел на громогласное «ха-ха-ха» до двери с табличкой «Конрой». Дверь была чуть приоткрыта, Мал заглянул и увидел, что стенка напротив увешана фотографиями боксеров-латиносов. Дадли и сопрано видно не было; до Мала доносилось:

— …а теперь еще черномазые легковесы. Да это задвиг, девочка моя. Может, у твоей матери не хватает духу наставить тебя на путь истинный, но я это сделаю.

Сопрано, умоляюще:

— Но Рикардо такой милый мальчик, дядя Дадли. И я…

В узкой полоске поля зрения Мала мелькнула лапища Смита, метнулась курчавая рыжая головка, раздался звук пощечины. Потом снова голос увещевания:

— Ты еще скажешь, что любишь его, девочка. Только не вздумай говорить этого при мне. Твои родители слабохарактерны, они рассчитывают, что выбор мужчины, с которым свяжешь жизнь, ты не сделаешь без моего ведома. И я оставлю за собой это право, девочка. Ты потом еще вспомнишь о том, какую услугу я тебе оказал, и скажешь мне спасибо.

В щелке снова показалась фигура полненькой девушки, ладони прижаты к лицу, плачет. Руки Дадли обнимают ее, но она отталкивает его кулачками. Дадли что-то ласково шепчет ей. Мал спускается вниз, садится в машину и ждет. Его партнер появляется через пять минут:

— Стук, стук, кого там несет? Красные, берегись, Дадли Смит идет. Сынок, внушим мы мистеру Натану Айслеру, что наше дело правое?

Последний известный адрес Айслера был Преси-дио-стрит, 11681, неподалеку от общежития колледжа. Дорогой Дадли напевал мелодии из разных шоу. Мал вызывал в памяти его руки, готовые ударить племянницу, и то, как она пытается увернуться от радушных объятий дяди. Номер 11681 оказался розовым сборным домиком, последним в квартале таких же стандартных построек. Дадли запарковался паралел-льно другой машине. Мал мысленно собрал воедино нужные факты из доклада Саттерли.