На героя он никак не тянул, впрочем, прежде мне не доводилось встречаться с таковыми, поэтому не могу сказать, как они выглядят.

— Боже милостивый, — промолвил санитар, вышедший к «скорой», чтобы помочь переправить Сеймура в приемный покой. — Опять он!

— Значит, этот человек здесь не в первый раз? — удивился я.

— В третий, а может, и в четвертый, — прозвучало в ответ. — Готов поклясться: сукин сын просто нарывается на пулю.

Сеймура немедленно отправили в операционную. Вывезли его оттуда через три часа — одуревшего от наркоза и потери крови.

— Ну как… выживет? — спросил я у того же самого санитара, который теперь толкал аэроносилки в реанимационную палату.

— Ни одного шанса, — ответил тот.

— А сколько протянет? Санитар пожал плечами:

— День… может, и меньше. Поймем, когда подсоединим его ко всей аппаратуре.

— Говорить-то сумеет? — спросил я. — Или хотя бы понимать?

— Трудно сказать заранее.

— Ничего, если я побуду здесь? Санитар ухмыльнулся:

— Ты расхаживаешь здесь со своей бляхой и при целом смертоносном арсенале: три рода оружия я вижу, а еще парочка, должно быть, припрятана подальше от глаз. И кто я такой, чтобы сказать тебе «нет»?

Я перехватил сэндвич в больничном буфете, позвонил в Океан-порт, чтобы убедиться в том, что меня не разыскивают, а потом отправился в реанимацию. Сеймур лежал подключенным к дюжине машин, контролировавших все жизненно важные функции его организма, из пяти трубок в вены раненого капали жидкости, разные по цвету и консистенции, в ноздри была введена кислородная трубка, а кровь уже начинала проступать сквозь бинты.

Я решил, что дело ясное как день и надеяться не на что, однако просидел рядом с ним битый час — просто чтобы выразить свое уважение человеку, рисковавшему ради жизни незнакомой девочки. Я уже собирался уходить, когда веки его дрогнули и глаза приоткрылись. Губы раненого чуть шевельнулись, и, ничего не услышав, я придвинул кресло поближе к койке.

— С возвращением вас, — проговорил я негромко.

— А она здесь? — прошептал он.

— Девочка, которую вы спасли? — переспросил я. — С ней все в порядке. Она осталась вместе со своими родителями.

— Я не о девочке, — проговорил незнакомец. Он едва мог повернуть голову, но попытался оглядеть комнату. — Теперь-то она должнапоявиться!

— Кто это «она»? О ком вы говорите?

— Где же она? — выдохнул он. — На сей раз я умираю. Я чувствую это.

— С вами все будет в порядке, — солгал я.

— Нет, если только она не явится сюда без промедления. — Незнакомец попытался сесть, однако сил не хватило, и он откинулся на спину. — Надеюсь, дверь не заперта?

— Здесь нет никакой двери, — проговорил я. — Вы находитесь в реанимационной палате. Он искренне удивился:

— Тогда где же она?

— Не знаю, о ком вы говорите, однако эта женщина, по всей видимости, не знает о вашем ранении, — сказал я.

— Она знает, — возразил он с полной уверенностью.

— Она была в космопорте? Он чуть качнул головой:

— Нет, она на другой планете.

— Может быть, мне следует справиться в приемном покое?

— Бесполезно. У нее даже нет имени.

— Имя есть у каждого. Он покорно вздохнул:

— Ну, раз вы так говорите…

Я начинал жалеть о том, что остался с раненым. Утешить этого человека я не мог, а его ответы ставили в тупик.

— Может быть, вы сумеете рассказать мне о ней? — спросил я, предпринимая последнюю попытку помочь больному.

Раненый как раз собрался ответить, губы его шевельнулись, однако в этот самый момент он потерял сознание. Через пару минут вся контролировавшая его тело аппаратура резко активизировалась, и в палату влетела парочка молодых докторов.

— Он умер? — поинтересовался я.

— Уходите отсюда! — приказал мне один из них. Медики склонились над постелью умирающего, и я вышел в коридор. Очень скоро там появились и они.

— Он умер? — снова спросил я.

— Ага, — буркнул один из них. — Вы были его другом? Я качнул головой:

— Нет. Я просто сопровождал его из космопорта. Сухо кивнув, доктора ушли. Тут я заметил двух санитаров с аэроносилками. Одним из них оказался мой знакомец.