Однако, как правило, генерал-квартирмейстеры фронтов и армий отказывались передавать свою агентуру ГУГШ, и до конца войны единого руководства агентурной разведкой наладить так и не удалось. Тем не менее российская военная разведка продолжала активную работу, добиваясь порой значительных успехов.

Успешно действовал в Париже руководитель Русской секции Межсоюзнического бюро (МСБ) при военном министерстве Франции полковник граф Павел Алексеевич Игнатьев (1878–1931), брат знаменитого Алексея Игнатьева, военного атташе в Париже, автора воспоминаний «50 лет в строю». Павел Игнатьев окончил Киевский лицей и Петербургский университет, служил в лейб-гвардии гусарском полку, затем окончил Академию Генштаба, с начала войны с Германией во главе эскадрона гвардейского гусарского полка воевал в Восточной Пруссии, с декабря 1915 г. служил в Париже в Русском военном бюро (аппарате военного атташе) под именем капитана Истомина. Русскую секцию МСБ П. А. Игнатьев возглавлял с января 1917 по январь 1918 г., когда она была ликвидирована французскими военными властями. Он занимался созданием агентурного аппарата, несмотря на отсутствие поддержки в Генштабе. Он также оказывал помощь солдатам Русского экспедиционного корпуса во Франции после его роспуска в 1918 г. Умер П. А. Игнатьев в Париже в эмиграции. В 1933 г. в Париже вышли его мемуары, русский перевод которых переиздан в 1999 г. в Москве под названием «Моя миссия в Париже». [51]

Многие военные агенты в нейтральных странах выполняли свои обязанности вплоть до весны 1918 г. — до тех пор, пока у большинства русских дипломатических миссий не были исчерпаны средства на содержание сотрудников.

Впоследствии Н. Ф. Рябиков дал такую оценку русской военной разведке этого периода: «Надо сознаться, что постановка разведывательного дела в России не носила в достаточной степени государственного характера, не чувствовалось в этой отрасли службы достаточного определенного идейного руководства правительством, а налицо была лишь скромная ведомственная работа, сплошь и рядом преследовавшая свои узкие цели и задачи, иногда противоположные в разных ведомствах». [52]

В октябре 1917 г. перед сотрудниками русской разведки встал вопрос: с кем идти дальше? Каждый из них сделал свой выбор. А для российской военной разведки начинался новый период, продолжавшийся более 70 лет и принесший ей как славу побед, так и горечь поражений.

Захватив власть в результате октябрьского, 1917 г., переворота большевики столкнулись со многими трудностями, в том числе и с развалом армии. К концу 1917 г. разложение царской армии приняло лавинообразный характер. Солдаты с фронта дезертировали целыми подразделениями, буквально понимая выдвинутый большевиками лозунг «Долой войну!»

Сначала Ленин и его соратники шли на поводу у населения России, уставшего от кровопролитной войны. Но в то же время они понимали, что для удержания власти им необходимо сохранить в своих руках многие рычаги управления страной и особенно вооруженными силами. Поэтому, реорганизуя руководящие органы старой армии, они оставили в составе преемника военного министерства — Народного комиссариата по военным делам — Главное управление Генерального штаба (ГУГШ). Последний же включал Отдел 2-го генерал-квартирмейстера, являвшийся центральным органом разведки и контрразведки вооруженных сил России. Так что созданная к концу 1918 г. советская военная разведка в полной мере может считаться правопреемницей органов дореволюционной армейской разведки.

Приступая к рассказу об организации первых структур советской военной разведки, необходимо отметить, что до самого последнего времени практически не было работ, посвященных данной теме. И лишь совсем недавно увидели свет публикации Михаила Алексеевича Алексеева и Валерия Яковлевича Кочика, в которых период создания советской военной разведки получил наконец должное освещение. Поэтому тем, кто заинтересуется этим временем и захочет узнать о нем более подробно, рекомендуем обратиться к публикациям данных авторов.

После Октябрьской революции сотрудники ГУГШ были поставлены перед выбором: бастовать по примеру служащих других учреждений или продолжать работать, сохранив военный аппарат. Общее собрание служащих ГУГШ, большинство из которых составляли проэсеровски настроенные писари, постановило: «работу продолжать и всем начальникам оставаться на местах». Однако не все начальники этого хотели. Возглавлявший ГУГШ генерал В. В. Марушевский отказался сотрудничать с новой властью. Тогда во главе ГУГШ стал генерал-квартирмейстер Николай Михайлович Потапов, о котором следует сказать несколько слов особо, поскольку в плеяде профессионалов царской разведки, перешедших на сторону большевиков, ему, без сомнения, принадлежит первое место.

Николай Михайлович Потапов родился в 1871 г. в Москве в семье чиновника. В 1888 г. он окончил кадетский корпус, в 1891 артиллерийское училище, а в 1897 г. — Академию Генерального штаба. В 1901–1903 гг. он находился в Австро-Венгрии в качестве помощника военного атташе, а затем до 1915 г. был одним из организаторов и главным инструктором черногорской армии. В 1915–1917 гг. Потапов служит в Главном управлении Генерального штаба на должности генерал-квартирмейстера. Опытнейший разведчик царской армии, он пользовался в Генштабе заслуженным авторитетом, и поэтому его решение сотрудничать с Советской властью повлияло и на выбор многих его младших коллег. Правда, по некоторым данным, он уже с июля 1917 г. сотрудничал с Военной организацией Петербургского комитета РСДРП(б), и если это соответствовало действительности, то данное его решение выглядит вполне естественным.

В ноябре 1917 — мае 1918 г. Потапов занимал должность начальника Главного управления Генштаба, одновременно являясь помощником управляющего Военным министерством и управляющим делами Наркомвоена. В июне 1918 г. он становится членом Высшего военного совета, а с июля 1919 г. — председателем Военного законодательного совета при РВСР. Позднее, в 1920-е гг. он был одной из ключевых фигур в проводимой ОГПУ знаменитой операции «Трест».

Вскоре после того как начальником ГУГШ стал Потапов, там появился и комиссар, тоже бывший кадровый офицер. Впрочем, человек он был тихий и скромный, крайне молчаливый, стеснявшийся своего нового высокого положения. К генералам он обращался исключительно «господин генерал». Все его функции сводились к тому, чтобы ставить печати на документы. Надо отметить, что ни в разведотделе, ни в шифровальном отделе, возглавляемом полковником Юдиным, никто из большевиков так и не появился.