Только подумать, что это за изобретение! Можно сделать любой замороженный десерт! И не нужен продавец льда, который пачкает вам крыльцо! Ледяная вода всегда к вашим услугам-и днем и ночью можно приготовить освежающий напиток! Я всегда говорю: пусть их, кто хочет, заводят себе большие библиотеки, и всякие там картинные галереи, и органы в гостиной, и розарии, но когда доходит до вещей домашнего обихода, которые делают жизнь удобнее и приятнее,- дайте мне электрохолодильник!

И, должен признаться, радиоприемник Уолта чуть-чуть получше моего. А ведь мало что так ясно определяет твое социальное положение, как приемник.

Ну, что это за изобретение! Что за изобретение/ А еще говорят о чудесах -

Вы только подумайте! Вот сидите вы дома, в старом мягком кресле, как сверчок за печью-или правильно сказать на печи?-ну, да неважно. Сидите вы, потягивая трубку, вертите ручки - и что же? Только подумайте! У себя дома вы слушаете лучшие джазы страны, музыку, которую играют в шикарных отелях Чикаго, и этот великолепный оркестр из Сион-сити! Репортаж о хоккейных матчах передают прямо со стадиона! Вы слушаете шутки лучших комиков страны -

Вот и вчера выступали первоклассные артисты. Двое болтают в пульмане, совсем как мы. «Не встречал ли я вас в Буффало?» - спрашивает один. И другой отвечает: «Никогда не бывал в Буффало». Тогда первый говорит: «Да и я тоже - наверное, это другие повстречались!»

Вот так, сэр! И подумайте, сколько передают просветительных бесед! Только вчера вечером я узнал, что в глазу обычной комнатной мухи помещается несколько тысяч - кажется, не меньше - отдельных линз. Слыхали про такое?

И потом эти проповеди в воскресенье утром. Одного этого довольно, чтобы радио стало, может, самым революционным изобретением на свете.

Ведь как эти проповеди духовно возвышают беднягу, который всю неделю, с перерывом разве что на завтрак в Кивани-клубе, должен корпеть и вкалывать, забыв среди бумажной пыли о высоких материях. Клянусь вам! До смерти не забуду одну проповедь, если бы не радио, я ее и не услышал бы, произносил ее преподобный Вэйо в Янгстауне, штат Огайо,- и он все толковал, что не считает каждого атеиста бутлеггером, но жизнь свою готов прозакладывать, что каждый бутлеггер - атеист!

Остроумная мысль для проповеди, а? И потом -

Да, сэр, ничто так не содействует здоровому интернационализму и не сокрушает так подрывную и пагубную пропаганду большевиков и всех этих пацифистов, как радио, и лично я считаю его вдохновителем Новой Эры, - наравне с новейшими каталогами.

Я уже говорил вам, приемник у Уолта не хуже моего, и мы отлично покатались вокруг Трои, а в воскресенье они устроили большую вечеринку с пивом - только на этот раз мы немного и засиделись, - а так я был рад узнать, что Уолт соблюдает режим и ложится около десяти.

Ведь это самая верная поговорка: «Рано ложиться, рано вставать - горя и хвори не будете знать», - я ее на себе проверил полностью, - и еще мы ездили поиграть в гольф -

В общем-то, мне кажется, климат стал сейчас помягче, чем во времена нашего детства. В газетах пишут, что он существенно не изменился, да пусть их говорят что угодно, неужели вы не помните, как дьявольски холодно было по утрам, когда надо было вставать и топать в школу, теперь уж больше нет таких суровых зим - может, и поэтому дети теперь не такие выносливые, как мы были -

Но вернемся к Уолту. Как я уж говорил, мне у него понравилось, я этого и не ждал,- а особенно понравились его рассказы о войне: он все знает из первых рук, был лейтенантом в интендантских войсках в Девоне -

И до чего превратно многие представляют себе эту войну! Не хочу критиковать генерала Першинга - знаю, его считают одним из наших величайших генералов, под стать Гранту, и Ли, и Израэлю Путнэму, но ведь что надо было сделать,- я бы и сделал это, имей я власть,- надо было наступать прямиком на Берлин, и пусть бы тогда немцы узнали, почем фунт лиха, как мы узнали.

Я стал все это объяснять жене, и она говорит: «Ну, Лоуэл Т. Шмальц, мне за тебя стыдно! Разве нет среди наших знакомых немцев очень приятных людей?»

«Ты не знаешь немцев, как я,- отвечаю.- У них нет передовых идеалов. Они верят в деспотизм, тиранию, насилие и тому подобное, и если они сами не поняли наши демократические идеи, надо им эти идеи навязать силой, вот как надо поступать с немцами! Но в то же время, - говорю, - одного у них не отнять: после войны они здорово взялись за дело. Хорошо бы наши рабочие брали с них пример, а то лишь поглядывают на часы да только и думают о прибавке!»