Шрифт:
Капитан удалился, в ярости хлопнув дверью. А Петеркин только хмыкнул и продолжил катать шары уже в одиночестве, оставаясь совершенно глух к нашим вопросам по поводу того, что же такое сейчас произошло.
Разумеется, на следующее утро все мы собрались в бильярдной. Петеркин по-прежнему не говорил ничего — но в глазах его мелькнул странный блеск, когда капитан, единственный из нас слегка запоздавший, появился на пороге.
Остин словно постарел лет на десять. Таким удрученным мы его еще не видели.
— Ну что ж, — произнес он, — никогда бы не поверил этому, если бы не увидел собственными глазами, — никогда! Вынужден, черт побери, взять свои слова обратно. Петеркин, вы были правы. Представить себе не мог, что офицер Карабинеров способен пасть так низко…
— Да, это скверная история, капитан, — кивнул Петеркин. — Конечно, заметил я ее только случайно, но раз уж так…
— Раз уж так — то вы правильно сделали, что не стали молчать. Такие случаи выносят на офицерский суд чести.
— Если это такое дело, в котором затронуты вопросы чести, то, полагаю, прежде всего следует посоветоваться с майором Эррингтоном, — вступил в беседу лейтенант Хартридж.
Капитан горько усмехнулся.
— Ладно уж, молодые люди, придется вам сказать, — произнес он после паузы. — Это не тот вопрос, который можно держать в секрете… Помните, майор недавно играл с Полковником, и на столе были крупные суммы? Так вот, знайте: Эррингтон специально тренируется, отрабатывая шулерский трюк, позволяющий при сдаче карт спрятать одну из них в рукав и тем усилить свою карточную руку. [6] Мы, Петеркин и я, наблюдали эти тренировки собственными глазами. Да, джентльмены, сейчас вы можете сказать мне все, что собираетесь, но повторяю: вчера я стоял напротив окна в комнату майора и видел это, черт побери, своими глазами. А вы же знаете, что наш старина Полковник, при всем мастерстве игры, близорук… Эррингтон передергивал самым бесстыдным образом, будучи абсолютно уверен, что противник ничего не заметит, а никто другой к игре и присматриваться не будет… по крайней мере, в этом смысле. Я… я должен рассказать это Полковнику. Полагаю, это моя обязанность.
6
Карты, полученные игроком после раздачи.
— Наверное, нам всем следует присутствовать при игре сегодня вечером, — сказал Петеркин. — Конечно, не подходить к столу вплотную и не таращиться на игроков, но быть начеку. Шестеро свидетелей — вполне достаточно, чтобы уладить вопрос.
— Даже шестьдесят свидетелей не заставят поверить меня, что… — начал было Хартридж.
— Что ж, тогда вы просто поверите своим собственным глазам, как мы с секонд-лейтенантом поверили своим, — пожал плечами капитан. — Разумеется, младшим офицерам крайне неловко обвинять в таких вещах одного из своих командиров, человека с двадцатилетним послужным списком — черт побери, блестящим! Но то, что неуместно для нас, уместно для командира полка. А он будет предупрежден, будет бдителен — и сможет поступить так, как сочтет в той ситуации нужным. Шулерство в офицерской компании — не та вещь, которой можно позволить долго существовать. Сегодня вечером мы решим этот вопрос раз и навсегда.
И вот наступил вечер. Мы все собрались в кабинете Полковника. За стол, как и в прошлый раз, сели только двое старших, майор и сам Полковник. Лицо последнего приобрело чуть более багряный оттенок, чем обычно. Это, как нам было известно, являлось несомненным признаком близкой ярости: редкой, но неукротимой.
Лицо капитана Остина было аналогичного цвета. Конечно, он имел основания предполагать, что, если обвинение не подтвердится, гнев полкового командира будет излит на него.
— Какие ставки? — спросил майор.
— По фунту за партию, как и раньше.
— По фунту за каждую взятку, если не возражаете, — предложил майор.
— Отлично. Фунт за взятку. [7] — Полковник надел пенсне и смерил противника изучающим взгядом. Майор перетасовал колоду и дал подснять.
Первые три партии закончились вничью. У майора карты были лучше, но его противник оказался искуснее в розыгрыше.
В четвертой партии сдача снова перешла к майору. Он положил колоду на стол и прикрыл ее локтями так, что мне стало не видно, как он тасует.
7
Тут возникает непереводимая смысловая игра, потому что характерные для виста (в который, видимо, сейчас играют майор с полковником, хотя это и не указано однозначно) термины «карточная партия», «карточная взятка» и «полный розыгрыш круга» обозначаются тем же словом «trick», что и шулерство.
Полковник зашел с валета, и майор побил его дамой. Когда он протянул руку, чтобы забрать взятку, Полковник вдруг резко подался вперед в кресле, и с его уст сорвалось столь непривычное для всех, кто знал нашего командира, ругательство.
— Поднимите рукав, сэр! — воскликнул он в следующий миг, вскакивая на ноги. — Ну же! У вас карта под рукавом!
Майор тоже вскочил, опрокинув кресло. Мы все уже были на ногах, но ни один из участников игры не обратил на нас ни малейшего внимания.
Полковник, совершенно багровый от негодования, указывал пальцем на одну из карт, лежащих рубашкой вверх. Майор вытянулся, как на плацу. Он слегка побледнел, но не более того.
— Да, сэр, должен признать: у меня в рукаве карта. Но вы же не станете на основании этого обвинять меня в шулерстве?
Полковник оперся на стол костяшками кулаков.
— Это не первый раз, — констатировал он.
— Вы предполагаете, что я воспользовался шулерской уловкой, чтобы получить над вами несправедливое преимущество?