Снова зазвучали колокольчики откуда-то из-за круга зрителей. А потом на площадку выскочил танцор. Его лицо закрывала белая маска из ткани. Вокруг бедер была набедренная повязка, а на ногах мокасины. В слабом ночном свете его обнаженное тело казалось белым как мел, с черными отметинами на груди, спине и руках. К его икрам были прикреплены колокольчики. В одной руке он держал трещотку из тыквы, а в другой длинный кнут, на конце которого было что-то привязано. Он медленно прошел в танце по периметру площадки, время от времени вращая над головой кнут, который издавал зловещий гудящий звук. Как только его танец был окончен, он исчез через брешь между зрителями и, судя по звуку его колокольцев, умчался по направлению к мотелю.

— Это был клоун, — объяснила Кэнди, — он предупредил племя о том, что приближаются главные танцоры. С этого времени в толпе уже не должны раздаваться ни шутки, ни праздные разговоры.

Четыре девушки в костюмах племени отделились от кружка зрителей и подошли к костру. Они построились в одну линию. Оба музыканта возвратились на площадку и возобновили свои тяжелые удары по барабанам. Девушки начали двигать ногами в такт барабанному бою. Движения танца клоуна были энергичными и воодушевленными, девушки же танцевали так, как будто их щиколотки были связаны.

Звяканье других невидимых колокольцев становилось все слышнее, и его темп приноравливался к темпу барабанного боя. Толпа снова расступилась, и стало видно, как к кругу приближаются четыре головных убора, выкрашенных в белый цвет. Спустя какое-то время вышли танцоры, причем их черные тела разительно контрастировали с плоскими деревянными эмблемами, пристегнутыми ремешками к головам. Лица закрывали тканевые маски; тела, черные как смоль, были разукрашены белыми знаками, в руках они несли предметы, назначение которых не сразу было понятным. Сначала они не обращали внимания на девушек, которые продолжали свое шарканье, то приближаясь к костру, то удаляясь от него.

— Если вы внимательно посмотрите на головные повязки, то увидите, что они символизируют солнце, ветер, молнию и дождь, — прошептала Кэнди. — Лишь шаман точно знает, что обозначают эти костюмы, потому что он делал их в соответствии с явившимся ему видением. Теперь вот его выход.

К группе присоединился пятый танцор, причем раскраска его тела была не такой кричащей, как у других. Вместо набедренной повязки он носил брюки цвета хаки, а вместо мокасин белые теннисные туфли. Однако его лицо было скрыто примерно такой же черной маской, как и у других — а его эмблема на голове была самой красивой.

Было ясно, что шаману в церемонии отводилась особая роль, судя по тому, что прочие танцоры приноравливались к его движениям.

В течение последующих нескольких минут Кэнди ничего не объясняла. Танцы продолжались и набирали силу; Форчун наблюдал и пытался, насколько мог, постичь их смысл. Девушки, принимавшие участие в обряде, казались очень смущенными, когда танцовщики осторожно брали ту или иную из них за руку и вели по широкому кругу. Постоянный бой барабанов, тонкие причитания и непрерывное звяканье колокольцев усиливали эмоциональную сторону представления. Каждый танцор наслаждался своим сольным выступлением, уступая потом очередь другому по жесту жреца. «Примитивная, красивая и непонятная культура, — отметил Ганнибал. — Однако для того, кто вырос в этой среде, смысл этих обрядов был ясным».

Громадный бурый орел лениво двигал крыльями в ночном небе, внимательно рассматривая освещенные прожекторами места парковки и освещенные строения городка Кряж Апачей. На этой высоте воздух был прохладен, ночь прозрачна, а позади него из-за горы Суеверия всплывала желтая луна. Изменяя форму универсальной протоплазмы своих глаз, Уэбли соорудил телескопические линзы. Перед ним, далеко на западе, за горным хребтом, виднелись далекие огни города и его окрестностей. Симбионт прекрасно все видел.

На поиски костра и танцующих фигурок вокруг него ушло почти десять минут. Сложив крылья, он стал снижаться.

В течение нескольких минут он делал круги над площадкой, наблюдая за зрителями, планируя все ниже с каждым кругом, пока наконец на его рыжих крыльях не начал отражаться вновь разгоревшийся и, казалось, чуть не касавшийся его перьев церемониальный костер.

— Орел! Смотрите!

— Прочь!

— Боже правый, вы только посмотрите! Он сел вон на того парня!

— Свалился прямо с неба!

— Бьюсь об заклад, эти глупые индейцы считают, что это какое-то предзнаменование.

— А что, разве нет?

Сидя на плече Ганнибала, орел прошептал:

— Побудь здесь немного: у меня есть новость. Затем, мощно расправив крылья, Уэбли взвился в воздух и направился к гостинице «Суеверие».

— Полетел обратно в горы, — сказал кто-то.

— Бьюсь об заклад, что это неспроста.

— Совпадение! — фыркнул еще кто-то. — Чистое совпадение.

— Возможно.

— С вами все в порядке? — спросила Кэнди.