Шрифт:
– Ладно, приятель. Будем считать, что ничего не было. Но если ты все-таки бросишься бежать, мы с тобой распрощаемся навеки. У нас не место для трусливых хлюпиков. Помни это, малыш.
– Хватит называть меня малышом! Мне неприятно.
Заросли акаций становились все гуще. Листья тихо шелестели на ветру. В одном из дворов, мимо которых проходили Рут и Дик, заворчала собака. В воздухе, глотая звезды, плыли клочья тумана.
– Ты уверен, что у тебя все готово? – спросил Дик. – Ты лампы достал? Литературу отнес? Все это было поручено тебе.
– Я все сделал еще днем, – сказал Рут. – Только плакатов не развесил, но они у меня там, в ящике.
– В лампах есть керосин?
– Много. Знаешь, Дик, мне кажется, что какая-нибудь сволочь донесла. Ты как думаешь?
– Вполне возможно. Всегда кто-нибудь доносит.
– Ну, а ты ничего не слышал об облаве?
– Откуда я, черт побери, мог слышать! Ты думаешь, они придут заранее и скажут, что собираются открутить мне котелок? Возьми себя в руки, Рут. Ты уже готов наложить полные штанишки. Кончай болтать, не то и я начну нервничать.
II
Они подошли к приземистому квадратному зданию, которое в темноте казалось черным и массивным. Деревянный тротуар гулко отзывался на каждый их шаг.
– Еще никого нет, – сказал Дик. – Давай войдем и зажжем свет.
Здание было заброшенной лавкой. Стекла ее витрин посерели от пыли и грязи. В одной красовался большой плакат, рекламирующий сигареты «Лаки страйк», в другой стояла похожая на призрак рослая картонная девица с бутылкой кока-колы в руке. Дик распахнул двухстворчатую дверь и вошел. Он чиркнул спичкой, зажег керосиновую лампу и пристроил ее на стоявший торчком ящик из-под яблок.
– Входи, Рут. Надо все подготовить.
Стены внутри были оштукатурены. В углу валялась пачка пыльных газет. Два задних окна были затянуты паутиной. Лавка была пуста, если не считать трех ящиков из-под яблок.
Рут подошел к одному из ящиков и вынул из него большой плакат. Это был портрет человека, нарисованный в резких, черных и красных, тонах. Рут прикрепил портрет к шершавой штукатурке позади лампы. Рядом он повесил другой плакат – большой красный символический знак на белом фоне. И, наконец, поставил торчком еще один ящик из-под яблок и положил на него кипу листовок и брошюр в бумажных обложках. На голом деревянном полу шаги его звучали гулко.
– Зажги вторую лампу, Дик! Здесь чертовски темно.
– Ты и темноты боишься, малыш?
– Нет. Скоро придут люди. Надо, чтобы было посветлее, когда они придут. Который час?
Дик взглянул на свои часы.
– Без четверти восемь. Часть людей должна вот-вот подойти.
Он засунул руки в карманы куртки и стоял у ящика с листовками в позе отдыхающего человека. Сидеть было не на чем. Черно-красный портрет строго смотрел со стены, к которой прислонился Рут.
Язычок пламени в одной из ламп потускнел и медленно поник. Дик склонился над лампой.
– Ты, кажется, говорил, что в лампах много керосина. Эта пустая.
– Мне показалось, что много. Вот погляди! Другая почти полная. Перельем немного керосина в эту.
– Как же это сделать? Придется погасить обе. У тебя есть спички?
Рут поискал в карманах.
– Всего две штуки.
– Ну вот! Придется проводить собрание при одной лампе. Надо было мне самому присмотреть за всем. Но я был занят в городе. Я думал, на тебя можно положиться.
– А мы быстро перельем немного керосина в эту жестянку, а потом выльем в другую лампу.
– Угу, и подожжем здание. Ну и помощничек!
Рут снова прислонился к стене.
– Скорей бы они приходили. Который час, Дик?
– Пять минут девятого.
– Так чего ж они задерживаются? Чего ждут? Ты говорил им, что надо прийти в восемь?
– Заткнись, малыш. Ты меня выведешь из себя. Я не знаю, почему они задерживаются. Может, празднуют труса. Ну помолчи хоть немного. – Он снова сунул руки в карманы куртки. – У тебя есть сигарета, Рут?
– Нет.
Было очень тихо. Где-то в центре города шумели автомобили, доносился рокот моторов и редкие гудки. В одном из ближних домов лениво лаяла собака. Порывистый ветер шелестел акациями.
– Эй, Дик! Ты слышишь голоса? Кажется, идут.
Они обернулись к выходу и стали напряженно прислушиваться.
– Я ничего не слышу. Тебе показалось.
Рут подошел к одному из грязных окон и посмотрел на улицу. Потом вернулся к пачке с листовками и аккуратно выровнял ее.
– Который час, Дик?
– Да успокоишься ты? Ты из меня тоже психа сделаешь. В этом деле нужна выдержка. Бога ради, покажи, что ты мужчина!
– Но я же в первый раз, Дик.
– Оно и видно…
Резкий порыв ветра с шумом пронесся по кронам акаций. Входная дверь щелкнула, одна из половинок медленно открылась, поскрипывая на петлях. Ворвался ветерок, зашелестел кучкой пыльных газет в углу и взметнул, как занавески, плакаты на стенах.