Ты обнаруживаешь, что тебе легче, когда ты смотришь на нее. Лица и волос, конечно, совершенно нет, но ты знаешь, что это была Луиза. Была Луиза. Луиза здесь больше не живет. Правая часть тела обуглена, ее напрямую коснулся тепловой луч. Остальное относительно нормальное. Но даже те части, которые все еще выглядят, как Луиза, уже не Луиза. Ты уже начал забывать, как она выглядела.

Но ты любил ее, и это забыть невозможно.

Ты даже с нежностью вспоминаешь, как злился на того, кто сделал ее похожей на китаянку. Ты злился и на нее тоже за что-то гораздо более важное, и на Пола Таузига… Все это не важно, ты любил ее. Это было важно. Ты любил ее, и она любила тебя.

Отчего-то тебе кажется, что любовь путешественников во времени не может иметь ни начала, ни конца и этой уже несуществующей любви и несуществующей женщине ты посвятишь остаток своей жизни.

Ты решаешь предать ее останки подобающему погребению по ритуалу ТЕРРЫ. Торжественно-печальная музыка, речи, памятник… Очень похоже на обычаи Земли. Если бы ты не влюбился в нее по-земному, по-человечески, она бы не погибла. Вот почему многие земляне придают такое значение погребальным ритуалам. Теперь ты понимаешь, что случилось. Ты наделил Луизу добродетелями, которые существовали только в твоем воображении, а потом разозлился, когда обнаружил, что она не соответствует придуманному тобой образу. Ты был безнадежно, классически, безумно влюблен в образ Луизы, в котором было мало сходства с реальной Луизой. Когда же она выразила искреннюю тревогу, что ты подвергаешь опасности обе ваши миссии, это вызвало в тебе ощущение полного отвержения — ты вернулся к своему заданию совершенно подавленным, потому что твоя Луиза никогда бы не отнеслась к тебе так жестоко! Ужасная ирония этого ударила тебя сейчас — твой любовный психоз заставил тебя спутать карты, — каким-то образом это сделало необходимым прибытие Луизы на твое спасение и ее собственную гибель.

И тогда ты понимаешь, что забирая ее духовную сущность с собой, материальную ты взять не можешь. Она принадлежит этой планете, Земле, где все началось в Мохенджо-Даро и закончилось через тысячу с лишним лет в Карфагене.

Поэтому ты кладешь ее на вершину холма, возвращаешься в транспортер и аккуратно прицеливаешься большим лазером. Ты делаешь короткую паузу, вспоминая слова, потом произносишь их очень тихо:

Потом ты нажимаешь красную кнопку. Ганнибал Форчун глядел на разноцветные полоски света, в которые превратились звезды во время перемещения. Почти полтора часа прошло с тех пор, как он подобрал с поля боя Уэбли и Ронел. Сначала он боялся, что Ронел, узнав о смерти Луизы, прибегнет к такому же способу самоуничтожения, как и Аррик, но Уэбли не позволил ей сделать это. Последние двадцать минут они оба молчали, возможно, общаясь на телепатическом уровне. У них явно намечался союз, который у симбионтов был еще более тесным, чем тот, которого когда-либо могли достичь Форчун и Луиза. Он проверил координаты, показания двойных часов и ввел новый адрес в компьютер. Тот мгновенно выдал ожидаемый ответ. Форчун установил режим невидимости и вошел в реальность.

Нитевидные лучики света превратились в яркие точки, и впереди замаячила поверхность планеты Сфаруа. Он направил машину времени к серповидной грозди островов и завис над районом, где обучал Луизу навигации во времени. Вспомнить точную последовательность событий в тот давний день было непросто — так много случилось с тех пор, — но он напрягся, чтобы вспомнить. Спустившись ниже, он стал переводить машину в ближайшее будущее. Пейзаж внизу приобрел красноватый оттенок. Он увидел такую же, как у него, машину времени.

Показались две фигуры, направляющиеся к ней. Он прекратил темпоральное перемещение, оставаясь в нематериальном состоянии. Пара, находившаяся в реальности, поговорила между собой несколько минут, затем мужчина снял с пояса устройство дистанционного управления, нажал кнопку, и люк машины времени распахнулся. Луиза следила, как он забирался внутрь.

— Это же не ТЕРРА, — вдруг сказал Уэбли, нарушая тишину.

— Нет, — согласился Форчун, срывая с себя запыленные и окровавленные одежды. — И на мне тогда не было этой туники.

— С тобой все в порядке? — спросил симбионт.

— Абсолютно.

Уэбли прочитал его мысли и все понял. Форчун быстро переоделся в более современную, но тоже не очень целую одежду и снова сел за пульт.

Снаружи другая машина времени вдруг исчезла. Форчун направил машину на освободившееся место, перевел транспортер в объективную реальность. Она материализовалась с хлопком, он открыл люк и выглянул наружу. Девушка, глядящая на него, показалась ему почти незнакомой. Форчун прочитал удивление в ее глазах.

— Дрейн! — воскликнула она. — Уже успел подраться, негодяй…

Он выдавил запоздалую улыбку, потом спрыгнул на землю.

— Где ты был? — В ее банальном вопросе было столько тревоги и заботы. Да, это была девушка, с которой он разделил опасное приключение в Мохенджо-Даро несколько жизней назад, девушка, с которой — сейчас, здесь — он проведет еще часть отпуска. И все же она была другой; даже ее лицо не совсем совпадало с мысленным образом, который он увез с собой из Карфагена.

— Я собирался сделать тебе подарок, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал весело, — но аборигены оказались не так дружелюбны, как я думал.