На столе в офисе яхт-клуба стоял черный блестящий вентилятор, он бешено крутился, разгоняя горячий воздух и перелистывая страницы спортивной газеты. Прекрасное время и место действия. Поворачиваясь в сторону директора клуба, вентилятор каждый раз раздувал его седые волосы. Директор внимательно изучил мои бумаги, сложил их и протянул обратно.

– О'кей. Яхта мистера Видора последняя во втором ряду. – И он ткнул пальцем в окно в сторону причала, у которого скопилось множество судов. – Большая яхта черного цвета.

– Остальные члены экипажа на борту?

– Понятия не имею, – ответил директор, глотнул чая со льдом и поставил запотевший стакан на мокрый след, отпечатавшийся прямо на заголовке "Карды" обходят "Доджеров" на 12 очков; сократили разрыв с лидерами до 51/2". На полу рядом со столом валялась первая страница газеты. "Новая воздушная битва над морем у Соломоновых островов. Японцы наносят ответный удар по острову Гуадалканал".

Я вышел на пристань, перекинул сумку через плечо и направился к яхте. Солнце припекало макушку, воротник рубашки промок от пота. Я вытащил из кармана платок и отер лоб. Учитывая, что была середина недели, кораблей и людей на причале было слишком много. Голливудские ласточки любят провести день-другой на яхте, а кое-кто решил, видимо, и уикенд начать пораньше. У нефтеперегонного завода на той стороне гавани скопились танкеры.

"Синара" была большой (96 футов в длину) двухмачтовой шхуной с каютами на десятерых пассажиров. Обслуживал шхуну экипаж, состоявший из четырех человек. Большая и дорогая яхта, но ведь Кинг Видор считался одним из наиболее преуспевающих режиссеров в Голливуде. Правда, о его скупости складывали легенды, но все же побаловать себя он умел. Светловолосый юноша начищал до блеска медные ручки. Когда я поднялся на борт, он оторвался от своей работы и посмотрел на меня. Через открытую дверь я прошел в кают-компанию, отделанную лакированными дубовыми панелями, потом поднялся в рулевую рубку. Капитан склонился над картой.

– Мистер Онслоу?

Он поднял голову. На вид лет пятьдесят пять, волосы черные с проседью.

– Кто вы? – спросил он.

– Дэвид Фарроу, – ответил я и протянул свои документы. – Мистер Уэллс [Уэллс Орсон (1915-1985) – американский актер и режиссер театра и кино. Его фильм "Гражданин Кейн" (1941), история газетного магната, признан одним из лучших фильмов всех времен. Уэллс был постановщиком фильма и сыграл в нем главную роль. Лауреат премии "Оскар" (1941, 1970)] послал меня в помощь вам на этот круиз.

– Почему я никогда о вас не слышал?

– Он должен был позвонить вам. Может, он попросил это сделать мистера Видора?

– Никто мне ничего не говорил.

– Тогда позвоните мистеру Уэллсу.

Онслоу посмотрел на меня, потом перевел взгляд на мои документы. Письмо от Уэллса, в котором меня характеризовали как матроса с трехлетним стажем, было поддельным. Совершенно очевидно, Онслоу не хотел звонить Уэллсу и выслушивать злобные тирады.

– А он говорил вам, чем вы тут будете заниматься?

– В основном я должен помогать с едой.

– Отнесите вещи в кормовой кубрик, – сказал он, – и возвращайтесь.

Я нашел свободную койку и положил сумку с переносным устройством в ящик под ней. Ящик не запирался. Что ж, делать нечего.

Онслоу представил меня коку Маноло, который тут же поручил мне носить на борт продукты, птицу и вино, присланные поставщиками. Я сказал ему, что Уэллс хотел, чтобы я помогал прислуживать во время еды, и он, казалось, вздохнул с облегчением. Около полудня прибыл Чарльз Кернер, исполняющий обязанности главного продюсера RКО [RКО - голливудская киностудия], вместе с женой и дочерью. Они явно думали, что встретят на борту не только членов экипажа, и Кернер ворчал, усаживаясь за стол из красного дерева на корме. Маноло выдал мне белый жакет и велел отнести им напитки. Жена продюсера спокойно сидела в кресле, обмахиваясь небольшим веером, а дочка, некрасивая костлявая девочка лет двенадцати-тринадцати, осматривала шхуну.

Спустя час у причала остановился красно-коричневый "Паккард", из него вышел Уэллс, вслед за ним – стройная темноволосая женщина, которую я узнал по виденным ранее фотографиям, – его ассистент Шифра Харан. Уэллс поднялся на палубу.

– Чарльз! – воскликнул он и заключил Кернера в свои медвежьи объятия. – Как я рад тебя видеть!

Кернер представил Уэллса своей жене Мэри.

Уэллс был одет в легкий костюм; у него были темные длинные волосы и усы, которые он отрастил в Бразилии, думая, что тем самым подчеркивает свою мужественность. Ростом он был выше шести футов, под костюмом угадывался растущий живот, но пока еще трудно было предположить, что он сильно располнеет в будущем. Огромная голова, круглые щеки, красивые губы и миндалевидные монгольские глаза.

– А это кто? – Уэллс повернулся к дочке Кернера. Он словно направил на нее прожектор своего внимания, и девочка сильно смутилась.

– Наша дочка Барбара.

– Барбара, – вздохнул Уэллс, – ты всегда носишь ключ от дома в ухе? – Он вытащил из левого уха девочки медный ключ и поднес ей к лицу. Пальцы у него были необычайно длинными, руки – изящными.

Девочка хитро улыбнулась и сказала:

– Ключ не мой.

– Может, это и вообще не ключ. – Уэллс провел левой рукой над правой, и ключ превратился в серебряный доллар. – Хочешь?