Операция, которую они провели, не слишком отличалась интеллектуальным изыском. За месяц до убийства направили ему подложное письмо, которое затравленный страхом предатель показал ближайшему окружению (после смерти его письмо стало главным доказательством того, что «длинная рука НКВД» дотянулась до предателя и за океаном). А затем, дождавшись очередного вызова предателя для допроса в Комиссии Конгресса, убили его в номере гостиницы, использовав пистолет с глушителем, забрали пулю и через окно улизнули (или же приоткрыли окно для отвода глаз, а сами вышли через дверь). Все было сделано именно так, чтобы представить случившееся как сомнительное самоубийство, которое потому сомнительное, что, оказывается, его уже предупреждали о грозящей опасности, а убит он был прямо перед дачей показаний, что должно было и, естественно, тут же и навело на мысль, что тем самым ему хотели помешать выступить в Комиссии Конгресса. Но поскольку он был предателем из советской разведки, то кто в этот момент, по логике вещей, мог быть больше всех заинтересован в его убийстве? Конечно, НКВД — на то и был направлен весь намек.

Следует также отметить, что У. Стефенсон и X. Монтгомери Хайд не гнушались даже тем, чтобы подложными документами и откровенной фальсификацией дурачить самого президента Рузвельта (знаменитое дело о «боливийской фальшивке»). Так что в отношении какого-то там переставшего быть нужным предателя и вовсе не задумывались. Уильям Стефенсон отличался склонностью к особо резким действиям, в числе которых убийства были для него вполне обыденным делом. Его методы всерьез раздражали директора ФБР Эдгара Гувера, поскольку Стефенсон не считал нужным хоть как-то согласовывать свои действия на территории США с американской полицией, что нарушало положения англо-американского соглашения о сотрудничестве спецслужб. Однако «Бесстрашному» на все это было наплевать, ибо он пользовался мощнейшей поддержкой влиятельнейшего в Вашингтоне тех времен Уильяма Донована — впоследствии создателя Управления Стратегических Служб (УСС), предтечи ЦРУ. Именно поэтому, едва ли не с поличным хватая У. Стефенсона и его людей на различного рода преступлениях, глава ФБР Гувер вынужден был тут же пресекать любые попытки какого бы то ни было подобия тщательного полицейского расследования. Абсолютно точно так же произошло и при расследовании «самоубийства» Кривицкого: упоминавшийся выше инспектор полиции Бернард В. Томпсон едва ли не с порога заявил, что это самоубийство и что это сомнений не вызывает.

Ну и, наконец, последний вопрос — а в чем же был смысл ликвидации Кривицкого непосредственно для британской разведки?

Во-первых, все, что было возможно выжать из этого беглого предателя, МИ-6 выжала: от «мемуаров» до сотрудников и агентуры советской разведки.

Во-вторых, и это самое главное — своими показаниями в Комиссии Конгресса Кривицкий мог нанести серьезный ущерб политическим интересам официального Лондона и оперативным интересам самой МИ-6. Прежде всего потому, что при всей «дружбе» с США ни британское правительство, ни, тем более, МИ-6 не считали нужным делиться с американцами какой-либо информацией. Более того, ничего толком не ведавший, что же понаписал от его имени «литературный негр» Исаак Дон-Левин, на допросах в Комиссии Конгресса Кривицкий мог всерьез проговориться, потому как члены Комиссии разрабатывали свои вопросы к нему, опираясь на его же «мемуары». И вся эта неприглядная история с изданием «мемуаров», как акции британской разведки по оказанию влияния на администрацию США и лично Рузвельта в целях втягивания Америки в войну на стороне Великобритании, могла выплыть наружу с самыми непредсказуемыми для Лондона последствиями негативного характера.

Между тем единственное, что в тот момент нужно было Великобритании и чем в первую очередь и занимался У. Стефенсон — это поскорее втянуть США в войну против Германии на своей стороне, потому как Великобритания медленно, но верно шла к своей погибели в результате тотальной подводной войны, организованной гитлеровским подводным флотом: к весне 1941 г. на дне морском покоилась уже почти половина тоннажа британского торгового флота.

Именно поэтому беглому предателю и была отведена последняя роль — фактом своей смерти дать еще одно «убедительное» свидетельство того, что «демократия ведет смертельный бой с фашизмом» и гибнут ее люди, и потому долг США встать на сторону «демократии», т. е. Великобритании.

Великобритания в тот момент уже знала о «плане Барбаросса», а с лета 1940 г. по прямому указанию лично У. Черчилля вся британская разведка делала все возможное, чтобы поскорее разжечь общемировое пожарище войны (приказ У. Черчилля от 22 июля 1940 г.). А в таких интригах уже выжатый как лимон беглый предатель мог сильно повредить своими показаниями.

Но ни «мемуарами», ни своей смертью Кривицкий особой пользы не принес — Рузвельт был Рузвельтом, и вплоть до Пёрл-Харбора Америка оставалась нейтральной.

Ну вот, пожалуй, и все, что можно сказать о «деле Тухачевского» через призму операции британской разведки «Мемуары Кривицкого».

Имея за плечами результаты предыдущего анализа, установить, что через 17 лет после операции «Мемуары Кривицкого» МИ-6 вновь допустила просчет — дело несложное.

Кривицкий не ведал ни того, что он «написал» в своих «мемуарах», и ни о шумихе, поднятой вокруг них. Но и Вальтер Шелленберг — бывший глава нацистской внешнеполитической разведки — также не знал, что же вышло в свет за его подписью, а уж о поднятой вокруг его «воспоминаний» шумихе и вовсе был лишен возможности догадываться. Ведь к моменту их выхода в свет — а произошло это в августе 1956 г. в Великобритании на английском языке — Шелленберг уже четыре с лишним года как пребывал в могиле!

Так же, как и Кривицкий, нацистский экс-обер-шпион отправился на тот свет при прямом участии британской разведки — это произошло 31 марта 1952 г. в клинике Форнака, что была в итальянском городе Турине. И что характерно, так же, как и Кривицкий, Шелленберг всего лишь за месяц до кончины тоже жаловался на слежку, установленную за ним британской разведкой.

Ни в том, ни в другом случае советская разведка никакого отношения к их смерти не имела. Тем не менее в обоих случаях англичане «выдержали марку»: если в отношении «самоубийства» Кривицкого до сих пор ходят совершенно беспочвенные слухи о якобы причастности к этому НКВД, то в отношении Шелленберга достоверно известно, что он скончался именно тогда, когда МИ-6 в очередной раз просаботировала настойчивое требование советской разведки предоставить наконец возможность допросить экс-шефа нацистской внешнеполитической разведки. Но тут того свалил-таки «ураганный рак печени…»