— Вы против? — Тареев удивленно посмотрел на Крючкову. — Если обстоятельства действительно существуют…

— Я слишком цинична, чтобы верить в совпадения, а эти обстоятельства появились очень вовремя, — жестко перебила Игоря женщина. — Я умираю, молодой человек. Я стою восемнадцать миллионов долларов, но вряд ли дотяну до конца месяца. Все, что у меня есть, завещано моей старшей… моей единственной дочери — Вере. Настя умерла.

— Пропала без вести.

— Она официально признана умершей, — отрезала Крючкова.

И Тареев вновь восхитился ее самообладанием. Сам бы он давно вызвал охрану.

— Россказни о том, что Настя чудесным образом воскресла, на меня не подействуют, — презрительно продолжила Елена Сергеевна. — Завещание составлено и находится у юриста. У очень хорошего юриста — не рекомендую с ним связываться.

И взяла с маленького столика хрустальный бокал со свежевыжатым соком, всем видом показывая, что аудиенция окончена. Тареев поднялся со стула, чуть поклонился — Крючкова не шелохнулась, — но не удержался от еще одного вопроса:

— Мне важно знать, что произошло перед тем, как пропала Настя. Очень важно, поверьте!

Женщина с любопытством посмотрела на Игоря.

— Вы ругали ее? Что вы ей говорили? Ответьте, просто ответьте: вы ее ругали? Да или нет? Она провинилась, и вы ее ругали?

— Это важно?

Тареев кивнул.

— Очень.

Крючкова поколебалась, затем пожала плечами:

— Я не помню, действительно не помню, что случилось тем вечером. Это удивительно, но это так: иногда мне кажется, что я бранила Настю, но совершенно не помню, что при этом говорила.

Неужели разгадка последних событий столь банальна? Елена Крючкова безнадежно больна, умирает, оставляя большое наследство — неплохой приз, ради которого можно начать интригу. Легализовать (шпионское словечко, кстати, всплыло из недр памяти) давно пропавшую дочь и претендовать на кусок пирога. Но зачем усложнять игру? Зачем подключать меня? Незапятнанная репутация и слава законопослушного бизнесмена — в делах о наследстве такие мелочи очень важны. Расчет строился на том, что я поверю в историю Насти и потребую от Крючковой признать дочь. Если Елена Сергеевна не соглашается — начинаю судебный процесс. Муж Крючковой давно умер, единственная наследница — старшая дочь, и выцарапать в ходе процесса пять-семь миллионов вполне реально. Возможно, таинственных кукловодов интересуют не деньги, а какие-нибудь акции Елены Сергеевны, доли в предприятиях. В таком случае затяжка процесса им даже на руку — на все пакеты накладывается арест, а в это время принимаются нужные решения. Вариантов масса. Предположим, я выигрываю дело, и Настя получает свою долю наследства. Победа. А на следующий день приходят серьезные мужчины в строгих костюмах, предъявляют доказательства, что девушка родилась и выросла в какой-нибудь Таврической губернии, и забирают свою долю. В смысле, оставляют Насте маленькую долю, а меня цепляют на крючок: обвинение в мошенничестве может испортить любую карьеру. А как же отпечатки пальцев? Ради семи миллионов можно найти способ внести изменения в базу данных, тем более, кто сейчас отыщет настоящие отпечатки пальцев девочки, пропавшей двенадцать лет назад?

Разговор с Крючковой убедил Игоря в том, что он оказался в эпицентре тщательно спланированной аферы и роль ему уготована самая что ни на есть жалкая — лоха. Глупого, жадного лоха, делающего за кукловодов грязную работу. И лишь один нюанс немного портил эту версию. Маленький вопрос, который следовало проверить.

Украсть продукты оказалось не настолько сложным делом, как предполагал Тареев. Немного внимательности, немного осторожности, никакой суетливости и капелька удачи. Но ведь новичкам всегда везет?

Ни один продавец на рынке (действовать в магазине Игорь не решился) ни за что не подумает, что дорого и со вкусом одетый господин станет воровать с прилавка. Внешний вид Тареева ставил его выше подозрений, и Игорь охотно воспользовался этим преимуществом. За каких-то сорок минут он умудрился стащить кусок свинины — продавщица как раз отвернулась, расхваливая печенку придирчивой домохозяйке, два красных болгарских перца, шесть помидоров и пакетик майонеза. Угрызений совести Игорь не испытывал, он делал то, что считал нужным, и плевать хотел на мораль. В перерывах между налетами Тареев купил четыре куриные ножки, два желтых перца, пять огурцов и пару килограммов картошки.

Приехав домой, Тареев попросил Настю приготовить ужин, а сам отправился в ванну. Не спеша побрился, принял душ, а когда вновь вышел на кухню, с удовольствием отметил, что готовить девушка умеет: на сковородке аппетитно шипела свинина, а по тарелкам был разложен заправленный майонезом салат. Из красного перца и помидоров.

Курица, огурцы, желтый перец и картошка остались в пакетах.

Игорь закурил и тяжело опустился на стул.

— Я не могу готовить эту еду, — негромко сказала Настя. — Извини.

Как она узнала украденное? Если интрига действительно существует, то на рынке за ним следили, список ворованных продуктов передали Насте, и она разыграла очередную сценку. А если интриги не существует?

Тареев выкурил сигарету стремительно, за несколько очень глубоких затяжек, и очнулся только тогда, когда приблизившийся к фильтру огонек обжег пальцы. Все это время Настя молча сидела за столом, робко положив руки на колени.

— Давай ужинать, — предложил он.

— Давай.

Но есть не хотелось. Игорь поковырялся в тарелке, съел пару кусков мяса, отложил вилку, нож и снова закурил, не спуская глаз с девушки. Она же, не стесняясь, быстро и жадно съела все до последней крошки, вытерла губы салфеткой и, не поднимая взгляд, сказала: